Убийства, ловко выдаваемые за дуэли или несчастные случаи; тайное вредительство в десятках отраслей, от инженерного дела до издательской деятельности; пропаганда, семена которой осторожно разбрасывались в нужных местах, — и цивилизация пришла бы к своему развалу, если бы не один сдерживающий фактор.
Лыски, истинная, непараноидная мутация, сражались на стороне старой расы. Они не могли иначе. Они понимали, в отличие от ослепленных манией параноидов, что рано или поздно нелыски узнают о шахматной партии, и тогда ничто не сможет остановить всемирный погром.
В течение какого-то времени параноиды имели одно преимущество — специализированный диапазон, в котором они могли телепатически общаться, длину волны, которую невозможно было перехватить. Затем ученый из лысок сконструировал шлемы-шифраторы с высокочастотной модуляцией, также неперехватываемой. Пока у лыски под париком был такой шлем, его мысли мог читать только другой Немой.
Именно так их стали называть — маленькую, сплоченную группу лысок, поклявшихся полностью истребить параноидов; по существу, они были вроде полицейских, действующих втайне и никогда не снимающих шлемы, отсутствие которых лишало их возможности полного двустороннего контакта, играющего столь важную роль в духовной жизни лысок.
Они добровольно отказались от существенной части своего наследия. Любопытный парадокс заключался в том, что, только жестко ограничив свои телепатические возможности, могли эти немногие лыски пользоваться своим оружием против параноидов. А боролись они за наступление времени окончательного объединения, когда доминантная мутация станет настолько могучей численно, что во всем мире не будет нужды в ментальных барьерах и психических запретах.
Пока же, оставаясь самыми могущественными среди расы лысок, они не могли испытывать, кроме как в очень ограниченных масштабах, всепоглощающего удовлетворения от мысленных круговых бесед, когда сотня или даже тысяча разумов встречались и, слившись, погружались в глубокий, бесконечный покой, доступный только телепатам.
Они тоже были нищими в бархате
III
— Что с тобой, Дьюк? — вдруг спросил Буркхальтер.
— Ничего. — Хит остался неподвижным.
— Не надо сказок. У тебя мысли плывут.
— Может, и так, — сказал Хит. — Дело в том, что мне нужно отдохнуть. Я люблю свою работу, но иногда она меня очень расстраивает.
— Что ж, возьми отпуск.
— Не могу. Слишком много дел. У нас такая высокая репутация, что пациенты идут отовсюду. Наш психологический санаторий — один из первых, где лыски начали проводить всесторонний психоанализ. Конечно, это продолжается много лет, но более или менее sub rosa[21]. Людям не нравится, что лыски копаются в их мыслях или в мыслях их родственников. Однако поскольку эффективность нашего обследования бесспорна… — У Хита загорелись глаза. — Мы можем оказать большую помощь даже при психосоматических заболеваниях, а все незначительные расстройства — это наш хлеб. Понимаешь, главный для пациента вопрос —