– Местной, что ли? Она сразу же к полковнику Иванову подскочила, суёт под нос твою визитку и тараторит «хочупройтипситестирование». Мы её сразу же изолировали.

– И что с ней?

– Потенциал хороший, сейчас она в Академграде, проходит курс адаптации. Специалисты подобного уровня нам всегда нужны.

– Это хорошо, – задумчиво произнёс я. – Девочку пристроили. Да, Борис Всеволодович, а что там про «объект Ключник»?

Шеф холодно посмотрел на меня.

– Докопался–таки. Кто рассказал?

– Про ключника – я, – созналась Нэин.

– Значит, тебе почти всё известно, – пожал плечами босс.

– Расскажите главное, – попросил я. – Кто мои родители? Не верю, чтобы всемогущая СИБ до этого не докопалась. С ними всё связано, да?

– Связано, да, – вздохнул шеф. – В том-то и проблема, что мы твоих родителей не нашли. Не было их.

– Это как так? – не понял я.

– А вот так. Это, конечно, не афишируется, но при каждой детской барокамере, куда тебя подбросили, есть средство видеофиксации. Так, на всякий случай. Оно включается, когда кто–нибудь подходит к объекту ближе чем на три метра. Как ты, наверное, в курсе, барокамера располагается чуть поодаль от главного входа, так что много народа там не ходит. Так вот, в твоём случае включения не было.

– Оборудование барахлило?

– Нет, всё работало отлично. Ты как будто просто возник внутри.

– Быть такого не может. Проверка была?

– А как же! Каждый случай с подбрасыванием ребёнка расследуется со всем тщанием, мало ли что, вдруг ребёнка украли? Дежурная команда медиков сразу же сообщила куда надо и началась стандартная проверка. А потом и особая.

– И ничего, – констатировал я.

– Ничего. Одежда на тебе была безо всяких опознавательных знаков, её потом чуть ли не по атому разобрали, но это ничего не дало.

– Генетический анализ?

– Увы, совпадений нет.