Виктор Павлович сел на кровати, опустил ноги на пол и нашарил тапочки. Потом поднялся и взял с тумбочки принесенную женой вчерашнюю газету. Ковалев продолжал созерцать стену палаты, по-прежнему как будто не замечая ничего вокруг. Доктор Самопалов свернул газету трубочкой и медленно направился к окну, дабы прихлопнуть надоевшую своей бесполезной шумной возней глупую муху.

Увидев на пустыре за больничной стеной скопление необычно одетых людей, а также таких раритетных для современного города животных, как лошади, Виктор Павлович забыл о мухе. Он во все глаза глядел на непонятное сборище, в котором выделялись двое мужчин в ярко-оранжевой одежде, напоминающей то ли комбинезоны гонщиков «Формулы 1», то ли спецкостюмы летчиков-испытателей.

– Эти двое из экипажа «Арго»: командир корабля и специалист по Марсу, ареолог, – внезапно прозвучал позади него негромкий голос Ковалева.

Доктор Самопалов медленно повернул голову. Демиург-Ковалев сидел на своей койке и, как и раньше, смотрел на стену.

Некоторое время Виктор Павлович молчал, переводя взгляд со скопления странных людей на пустыре на Ковалева и обратно, а потом задал вопрос. Вернее, два вопроса.

– А кто другие? – спросил он. – Это чьи-то материализовавшиеся фантазии?

– Нет никаких материализовавшихся фантазий, Виктор Павлович, – услышал он в ответ. – Есть только иллюзия. Еще одна маска, скрывающая пустоту.

Доктор Самопалов потер висок и промолчал. Он не собирался вступать в дискуссию и не считал себя вправе вести какие-либо дискуссии. Он вновь повернулся к окну – и не увидел там ничего. Вообще ничего.

«Надо лечь», – подумал он, забыв, что собирался расправиться с мухой.

Впрочем, никакой мухи уже не было – она то ли вырвалась наконец на свободу, то ли просто исчезла.

Некоторое время доктор Самопалов смотрел в окно, пытаясь отыскать хоть какую-нибудь черточку, хоть какую-нибудь тень, хоть какой-нибудь отсвет окружающего мира. А затем осторожно положил трубочку-газету на подоконник – она тут же с шорохом развернулась – и приготовился к тому, что больничная палата вместе с Ковалевым сейчас тоже исчезнет. А потом исчезнет и он сам, Виктор Павлович Самопалов. Чтобы возникнуть в каком-то другом сне…

Но ни Ковалев, ни палата пока не исчезали. В тишине раздался характерный звук, который издавала вставляемая в дверь съемная дверная ручка, и в палату нетвердой походкой вошел санитар Сиднин. А за ним следом какой-то незнакомый, сухощавый, лет пятидесяти, с буратиньим носом.

– Виват, господа пациенты! – сипло провозгласил Сиднин и пошатнулся. Глаза его пьяновато поблескивали.