Среди них были оставленные Джоре базы, на которых было развернуто исследование ‘новых’ технологий. И оборудование Джоре, оставленное на этих базах, было просто невозможно переместить в Центр.

Были и такие места, в которых аграфы вели добычу редких компонентов, требующихся для производств расположенных в Центре. И астероидные поля и планетоиды, никакими силами не удастся переместить в центральные миры, чтобы оградить такую добычу от стороннего внимания.

А уж редкое биологическое сырье, которое добывалось на ‘диких’ планетах, при всем желании нельзя было воспроизвести на планетах Содружества.

Кроме этого, теперь можно было добить пиратские картели и кланы. Ведь с таким кораблем можно было дать полноценное сражение пиратской эскадре. А сокращение численного состава космических негодяев, пусть и косвенно, но также играло против аграфов.

И с таким кораблем можно было бы побороздить ‘просторы’ Вселенной и в зоне влияние других территориальных образований. Ведь в зоне Фронтира, который относился к империи Аратан, худо-бедно борьбу с флибустьерами уже провели. Но если ‘дератизацию’ не провести во всех местах, где потенциально могли быть гнезда этих нелюдей, то зараза может снова появиться и там, где обработка от паразитов уже проведена.

Можно было…

Впрочем, мечтать о несбыточном тоже можно.

Корабль один. И какой бы мощностью залпа и защитой он не обладал, все равно против него можно собрать достаточные силы и, заманив в ловушку, попытаться ликвидировать.

Так что следовало все же подбирать задачи по силам. И такие задачи, выполнение которых очень больно ударит не столько по силам аграфов, сколько по их имиджу в Содружестве, были. И вот тогда со ‘слабым’ противником, получившим оплеуху от залетного псиона, захотят померяться силами все те, кто совсем недавно даже помыслить не мог об этом.

А самым болезненным местом для аграфов была власть. И их власть держалась исключительно на кредитах Содружества. Вот удар по кредитам был бы самым заметным и болезненным.

А так как эмиссионный центр целиком и полностью контролировался аграфами, то удар по этому центру будет наиболее чувствительным для этих сверхчеловеков.

«Банк не торгует семечками, а я не даю денег в долг.»

Практически это означало, что аграфские финансисты не должны были лезть в бизнес, который строился на их деньгах.

Но, скорее всего годы мопольного диктата и вседозволенности изменили эти установки. И теперь хорошим тоном среди финансистов Содружества считалось и давать в долг, получая за это немалые проценты, и торговать ‘семечками’ так, как сами финансисты считали правильным.