Он внимательно смотрел на наконец-то отвязанного и закованного в походные оковы наследника. Столько злости, столько бездейственной безысходности, и такой потенциал! Хозяин отвернулся, ближе склонившись к Дильмуну. Он медленно разрывал остатки его умирающей души, наслаждаясь моментом. Эн-уру-гал что-то кричал ему, проклинал, пока не выдохся.

     – Мальчик, – обратился к нему Хозяин так, как это бывало когда-то давно, ещё на Цесне. – Мой бедный мальчик…

     Их взгляды пересеклись.

     – Ты так и не понял? Да?

     – Чего? – после затянувшегося молчания, не выдержав, спросил Эн-уру-гал.

     – Будешь, – коротко ответил Хозяин. – Ты будешь ему служить, ты служил ему, и служишь даже сейчас. И знаешь, почему?

     Наследник отвёл глаза. Ответ он знал, но Хозяин всё равно ему напомнил.

     – Потому, что у рабов не бывает другой судьбы, – как-то медленно и тихо подытожил Советник.

     Башня онемела, погрузившись в тишину. Только сиплые редкие стоны Хранителя и громкое порывистое дыхание наследника нарушали этот ненастоящий покой. Эн-Сибзаан основательно и методично завершал последний пункт своей сделки.

     Эн-уру-гал не мог заставить себя отвернуться. Старик давно не открывал глаз, но парень упорно смотрел ему в лицо, лишь иногда отвлекаясь и нещадно сверля затылок Хозяина. Думал ли последний наследник, что его злобные мысли об отмщении практически ничем не отличались от тех, что всего получасом ранее уже вертелись в голове одного из присутствующих? Вероятно, что нет, но Марсиус его понимал. Понимал, может, даже больше, чем сам скрученный по рукам и ногам наследник.

     Когда в башне всё завертелось и заладилось, про вора подзабыли, и он уже какое-то время жался в сырой тёмный угол, немного отгороженный от помещения каким-то хламом. Тело его немело от страха, предчувствия, что вот-вот, и его судьба решится. И что-то подсказывало ему, что умирающему сейчас Хранителю повезёт куда больше, чем ему. Возможно, постоянный страх и нервозность, а быть может, так надоевшая ему горделивость в осанке Хозяина, но что-то стало подталкивающим фактором для Марсиуса, что хоть как-то присмирило его трусость. Сам вор того ещё не замечал. Да и решимость его была уязвимее попавшей на открытую кожу снежинки. Стоило Хозяину только обернуться и взглянуть на него, даже что-то сказать, нарушить тишину, и эта решимость растаяла бы. Но Эн-Сибзаан молчал, полностью погрузившись в процесс.

     Марсиус не заметил, как его левая ступня немного подалась вперёд. Самый сложный шаг – первый, был сделан. Не понял наёмник, и как так вышло, что половина пути к Хозяину уже пройдена. Он механически двигался, ничего не видя и не замечая, кроме этой ненавистной спины. Рука его ощущала приятную тяжёлую твёрдость припрятанной в полах накидки рукоятки от валявшегося в том углу старинного меча. В былые дни Марсиус истёк бы слюнками от одного только украшающего эфес оружия уцелевшего в веках рубина, но в эти секунды наёмник даже не взглянул на редкий, стоящий целого корабля самоцвет. Он всё сильнее сжимал меч.