— Почему эти двое так расстроены? — Хильда ткнула пальцем в студентов.

— Что, они думают, мы им сделаем?

— Мне осточертело провоцировать эту эмоцию, — необычно тихим голосом произнес Рекс, запустив пятерню в темные волосы. Нет, уже не совсем темные. С каждым днем седых волос в его шевелюре становилось все больше и больше.

И все же, что случилось? Почему Таас так дурацки улыбается?

— Что смешного? — подозрительно спросила я.

— Мэм? — покраснел он.

— С чего это ты так разулыбался?

Улыбка мгновенно испарилась.

— Ничего, мэм.

Я рассмеялась:

— Таас, я же просила не обращаться ко мне «мэм». — В маленьких, тесно связанных группах вроде нашей нет нужды соблюдать формальности. — Так что смешного?

Он поколебался, потом махнул рукой в сторону студентов.

— Этот паренек реагирует на вас не так, как на остальных.

— Не так? — удивилась я. — Как же?

— Ему кажется, что вы… э-э…

— Что?

Таас покраснел сильнее:

— Ему кажется, что вы очень сексуальны.

Я почувствовала, как мое лицо тоже заливает краска.

— Но я же ему в матери гожусь!