Честно говоря, подобная мысль и раньше проскальзывала в моей голове, но особо большого значения, к своему стыду, я ей не придал. А, между тем, в словах леди Аверре был смысл, ведь после того, как активное вещество сыворотки распространилось во мне, переносить мощь артефакта стало в разы легче. Может быть, и с физическим контактом тоже самое? Даже обидно, что не догадался об этом самостоятельно. И, тем не менее, сомнения оставались неслабые.

— Посвети-ка сюда, — сказала мне Эйтн, присев у правой стены, вдоль которой еле виднелся узенький, в длину человеческой ступни, выступ, плавно по кругу спускавшийся вниз.

Я сделал, как она просила, подтолкнув световой шарик поближе, тут же догадавшись, что именно так сильно привлекло ее внимание. Причиной теперь уже нашего общего интереса оказался материал, из которого этот самый выступ был сделан — вовсе не скалистая порода, как можно было предположить, — а нечто, созданное руками столь высокоорганизованной расы, что даже представить себе было трудно. Матовое, зеленоватого цвета вещество, напоминавшее металл, было испещрено самыми необычными узорами, из всех, что мне когда-либо доводилось видеть. Они выглядели, как пятна более темной по тону краски, и по мере приближения света изменяли свою форму, переливаясь из одной фигуры в другую, словно наскальные письмена первобытных рас. Дрожь пробегала по всему телу от мысли о том, насколько непостижимо давно это было создано и насколько могущественными являлись те, кто приложил сюда руку.

Эйтн наша находка захватила полностью. Казалось, она даже позабыла об Игле, как и о том, что нам как можно скорее следовало ее достать. Девушка, точно загипнотизированная, текучим орнаментом, прикасалась к его рельефной поверхности кончиками пальцев.

— Оно теплое, — проговорила она в восхищении, чем удивила бы любого, кто ее знает достаточно хорошо. Способная даже глазом не моргнуть, когда на ее глазах совершается убийство, она вся возбуждалась, стоило только наткнуться на какую-нибудь археологическую диковинку. — Слышишь, Сет? Смотри, если я задену вот этот символ, он тут же становится вот таким, как будто играет со мной в вопрос-ответ. Это же просто невероятно! Ты понимаешь, о чем я?

— Не совсем, — ответил я, и ничуть не солгал. Я и впрямь был далек от всего этого, и уж тем более не собирался вникать, поскольку вырисовывалась очень большая вероятность уже никогда больше не встретиться с собственной матерью. — Нам надо поторопиться, чтобы успеть. Я сомневаюсь, что у мамы хватит сил задержать Батула надолго.