— Даже не захотела попрощаться? — спросил он.

— Домашняя сеть активна. Ты знал, что я уезжаю. Если тебе есть что сказать, можно было это сделать раньше, — произнесла Араминта. — Или сейчас.

— Я бы хотел узнать, почему ты убегаешь. Думаю, после моего вчерашнего предложения я вправе об этом спросить. Я знаю, что ты наслаждалась сегодняшней ночью. Так в чем же дело?

Араминта посмотрела на расстроенную девушку, нерешительно стоявшую между ними.

— Ты уверен?

Ликан шагнул вперед и обнял Клеманс за плечи, помогая ей справиться с одеждой.

— Я ничего не скрываю от своих жен.

— Даже то, что они подверглись психонейронному перепрофилированию?

Выражение его лица не изменилось.

— В начальной стадии это было весьма полезно.

— Полезно? — закричала она. — Ты сделал из них своих рабынь. Подобные манипуляции противозаконны и всегда были запрещены. Это не по-человечески. У них нет выбора. Нет собственной воли. Это отвратительно! Во имя Оззи, зачем? Тебе нет необходимости принуждать людей, чтобы лечь с ними в постель. Я, пожалуй, могла бы заключить с тобой союз. И я знаю, есть тысячи других, кто воспользовался бы таким шансом. Зачем ты это сделал?

Ликан окинул Клеманс почти отеческим взглядом.

— Они были первыми, — просто ответил он.

— Первыми?

— В моем гареме. Надо же было с чего-то начинать. Стадия самораскрутки.

— О чем ты говоришь?

— В самом начале, когда у тебя еще ничего нет, приходится самостоятельно пробиваться наверх. Я должен был стать им, стать Найджелом Шелдоном. Он содержал гарем, поэтому и я обзавелся гаремом. Ты не понимаешь, каким был этот человек. Он правил сотнями миров, миллиардами людей. Не зря же я назвал его императором. Это величайший из всех когда-либо живших людей. И я должен знать, что значит мыслить, как мыслил он.

Он почти скрежетал зубами, выплевывая эти слова.