Бывало, он замечал особенно знакомое лицо. Тогда он лениво подходил, и они некоторое время дружески болтали, обмениваясь рассказами и сплетнями, которых у Флинкса всегда имелся большой запас. Потом богатый торговец или бедный нищий трепал на счастье ему рыжие волосы, и они расставались.

Если бы джунгли можно было организовать и обложить налогами, их назвали бы Дралларом.

Он прошел почти милю, когда заметил легкое посветление западного небосклона, означавшее приближение первого тумана (настоящей зари на Мотыльке не бывало). Время летело быстрей, чем ожидалось. Вскоре ему надо быть в порту, но осталось сделать одно последнее дело.

Он резко повернул направо и заспешил по хорошо известным ему переулкам и проходным. Поближе к центру рынка, где ночью было тише, чем на окраинах, он вышел к крепкому небольшому щитовому зданию. На его стенах рекламировались все виды металлических изделий, какие только продавались. На внутренней стороне двери имелся цифровой замок, но он знал, как обойти это препятствие, и осторожно закрыл за собой дверь.

В маленьком здании стояла темень, но свет просачивался в открытые края крыши, пропускавшие воздух, но не воров. Он тихо прокрался в заднюю комнату, не нуждаясь даже в этом сумеречном свете. Старуха спала там, тихо храпя, на простой, но с роскошным одеялом постели. Дышала она неглубоко, но ровно, и на древнем лице играло то, что можно было назвать понимающей улыбкой. Конечно, чушь. Он постоял несколько долгих мгновений, глядя на морщинистое пергаментное лицо. Затем нагнулся. Мягко откинув в сторону хорошо причесанные седые волосы, он один-единственный раз поцеловал костлявую щеку. Женщина пошевелилась, но не проснулась. Он отступил из комнаты так же тихо, как вошел, не забыв запереть за собой замок на главной двери.

Затем повернулся и двинулся проворной трусцой в направлении челночного порта. Пип каменно дремал у него на плече.

VII

VII

Огромный порт располагался на приличном расстоянии от города, чтобы его дым, шум и торговая суета не мешали делам народа и сну короля. Идти туда было слишком далеко. Он остановил запряженного мипахом рикшу, и возница направил быстроногого зверя бегом в порт. Мипахи бегали проворно и могли огибать пробки, созданные более современным транспортом. Это был спортивный способ путешествовать, и свистевший ему в лицо влажный ветер стирал последние остатки начавшей одолевать сонливости. Так как животные являлись чистыми спринтерами и годились только для одной долгой пробежки на час, они были очень дороги. Они пролетали мимо более медленных машин и больших грузовиков на воздушной подушке, везших тонны товаров из порта. Бедняки Мотылька шли по обочине шоссе, как ходили веками и, несомненно, будут ходить еще века. На Мотыльке не имелось общественных движущихся тротуаров, какие можно в изобилии встретить в столицах более цивилизованных планет. Помимо их дороговизны, кочевое население имело склонность нарезать их на металл.