— Смотрите, — Сара кивнула на оживший детектор массы.

— Вижу.

— Что это? — снова спросил Рен Сии.

Я развернул прожектор «Феникса» в зенит звездного неба. Внизу, откуда вывалился зонд в этот странный перевернутый мир, как круги расходилась зыбь, в которой ломалось, двоилось и троилось отражение бездонной звездной черноты. Судя по всему, то, что приближалось к зонду, не намного превосходило размерами теннисный мяч. Заметить его с расстояния чуть больше километра, если оно не имеет светоотражающей поверхности, практически невозможно. Однако что-то блеснуло в невообразимой дали — искорка, слабый проблеск…

— Приближается к нам, — пробормотал Горовиц.

Я коротко поясняю Рен Сии данные телеметрии. Тело диаметром десять сантиметров, вес, температура, альбедо, скорость сближения. Рен Сии кивает.

— Что это может быть?

— Через минуту узнаем.

Такие маневры разведывательный зонд выполняет обычно автоматически: захват образцов в метеоритный контейнер, кусочки кометного льда или пробы верхних слоев атмосферы. На встречном движении «Феникс» делает стремительный разворот, срабатывает магнитная ловушка. Есть! «Феникс» продолжает движение по инерции, унося в чреве добычу…

Вблизи она больше всего похожа на фасеточный глаз насекомого. Крупный фасеточный глаз, полупрозрачный, в центре него переливается чистыми спектральными оттенками приглушенный свет, то ли же это просто преломляются лучи ламп внутри контейнера. В невесомости «глаз» медленно дрейфует из угла в угол, словно принюхивается внутри «Феникса», словно не мы его изучаем, а он нас. И вдруг исчезает. Из закрытого зонда.

— Ч-черт, куда оно делось? — вырвалось у Горовица.

«Феникс» испытал толчок. Звездное небо на экранах зонда покачнулось.

— Что это было? — спросил Рен Сии.

— Чей-то глаз, — сказала Сара, — Анализатор.

Я метнул взгляд на детектор массы. Судя по всему, «Феникс» приближался к какому-то огромному телу. Раз в триста больше «Лидохасса». Или это были несколько тел. Расстояние около ста километров — считанные минуты полета… Пожалуй, несколько тел. На передних экранах зонда видно, как на созвездия по курсу наплывает цепочка бесформенных теней. Уродливые асимметричные силуэты. Космические корабли? Непохоже. Какие странные очертания.

— Прожектор, — говорит Горовиц.

Только сейчас я замечаю, что в рубке мертвая тишина. Абсолютно неестественная, будто глубоко под водой. И сам я не дышу, губы у меня плотно сжаты, как у ныряльщика. Я перевожу дух. «Феникс» начинает тормозить. Расстояние? Да, пожалуй, прожектор, и я нажимаю сенсор.

Зрелище настолько же неестественное, как и уродливое. Паноптикум. Кладбище подбитых звездолетов. Именно подбитых. Внутренности их разворочены крестообразными пробоинами, совершенно одинаковыми, как печать, тавро. Они проплывают мимо тормозящего «Феникса», не выказывая ни малейших признаков жизни. Мертвые. В прожекторном свете видны палубные надстройки, некоторые почти неповрежденные, совершенно фантастических очертаний. От них тянутся длинные тени, закрывая другие корабли. Ничего общего с земными звездоскафами. На земные корабли они похожи так же, как муха на ящерицу. Сколько же они здесь лет? Сто? Тысячу? Миллион? По Земле, возможно, еще бродили динозавры, когда первый из них потерпел здесь крушение.