Что-то громко стукнуло в окно, Тимоти вздрогнул.

Сеси широко распахнула глаза – сияющие, большие, счастливые, оживленные: «Вот я и дома!»

Помолчав, Тимоти отважился:

– Сегодня День возвращения. Все собрались.

– Тогда почему ты наверху? – Она дотронулась до его руки. – Ну ладно, спрашивай. – Она мягко улыбнулась. – Попроси меня, о чем хотел.

– Я пришел не просить, – сконфузился он. – Так, почти ничего. Хорошо, Сеси… – Эти слова выплеснулись из него одновременно, словно одним потоком. – Я хочу сделать что-нибудь такое, чтобы все они взглянули на меня, что-нибудь, что сделало бы меня таким же, позволило бы мне быть с ними, принадлежать к нашему роду, но я не могу ничего придумать и чувствую себя странно. Вот я и подумал, что ты бы могла…

Он осекся, будто оцепенел, и не думал ни о чем – или, во всяком случае, думал, что ничего не думает.

Сестра кивнула.

– Давай спустимся, Тимоти, – сказала она и в тот же миг оказалась внутри его, как рука в перчатке.

– Смотрите все! – Тимоти взял стакан теплой красной жидкости и поднял его так, чтобы увидел весь дом. Все – тети, дяди, кузины, братья, сестры!

Выпил его залпом.

Он протянул руку в сторону сестры Лауры и отдал ей стакан, глядя на нее так, что та замерла. Он почувствовал себя ростом с дерево. Вечеринка притихла. Все стояли вокруг него, ждали и наблюдали. Из дверей выглядывали лица. Нет, они не смеялись. Лицо матери застыло в изумлении. Отец выглядел сбитым с толку, но явно был доволен и с каждым мгновением становился все более гордым.

Тимоти аккуратно ущипнул Лауру возле жилки на шее. Огоньки свечей шатались, будто пьяные; по крыше разгуливал ветер. Изо всех дверей на него смотрели родственники. Он запихнул в рот поганку, проглотил, хлопнул ладонями по бокам и обернулся вокруг.

– Смотри, дядя Эйнар! Теперь я смогу летать!

Его ноги застучали по ступенькам лестницы. Мимо промелькнули лица.

Споткнувшись на самом верху, он расслышал голос матери:

– Тимоти, остановись!

– Хей! – крикнул Тимоти и ринулся в пролет.

На полпути вниз крылья, которые, как ему показалось, он наконец обрел, растворились. Он закричал. Его поймал дядя Эйнар.

Смертельно бледный, Тимоти рухнул в его протянутые руки. И тут его губы заговорили чужим голосом: