Империя даровала дипломатам особые привилегии, но не придавала большого значения их работе. Сангалини, как и все прочие, редко говорил с кем-то из верховного руководства Ав. Аудиенции у Императрицы случались еще реже, и обычно сводились к простым церемониям, сопровождавшим прибытие и отбытие послов.
Теперь Сангалини и трое других представителей получили второй шанс увидеть Императрицу в главном зале аудиенций, который предназначался для особо важных церемоний и государственных дел. Сангалини прежде никогда здесь не был, и даже не знал, как он выглядит. Только теперь он смог увидеть большой церемониальный зал воочию.
Повсюду в зале росли фиолетовые цветы, заменяя пол. Между цветами были проложены узкие, мощеные камнем дорожки, образуя замысловатый узор. Сангалини находил это нелепым, но, по крайней мере, Ав уважали природу — правда, в соответствии с собственными, весьма странными взглядами. В центре огромного зала находилась круглая секция, также вымощенная камнем — полированным черным мрамором. Серебряные инкрустации изображали Млечный Путь. Наверху площадки разместилась платформа, поддерживаемая колоннами в виде восьмиглавых драконов. На платформе был установлен знаменитый Нефритовый Трон Империи.
Красивая статная женщина восседала на троне; ее непоколебимое спокойствие казалось совершенно искренним. Ее причудливая тиара также напоминала восьмиглавого дракона Гафтоноша, знаменитый герб Империи. Заостренные уши проступали из длинных голубых волос, волнами ниспадающих на светло-красную мантию. Ее радужки казались странной смесью красного и коричневого, и белки ее глаз тоже имели легкий янтарный оттенок. Ее ухоженные белые руки выступали из-под длинных рукавов имперской униформы, надетой под мантией, сжимая жезл, который она использовала для командования величайшими военными силами в истории человечества.
Это была никто иная, как двадцать седьмая правительница Человеческой Империи Ав, ее Величество Императрица Рамаж Аблиар.
Все еще стоя, четверо послов поклонились, приветствуя ее. Императрица оставалась совершенно равнодушна, как будто вовсе не замечала людей у подножия своего трона. Невозможно было понять, смотрит она на дипломатов или любуется узорами фиолетовых цветов за ними. Сангалини почувствовал прилив раздражения.