Магнат отвернулся к Зеку одной головой и заметил:

– Проныра предлагал показать нам останки.

– Это блеф. Вспомните, господин, он предлагал это в присутствии Равны и Тимора. А он убедил Тимора, что Эдви может быть еще жив. Проныра всегда и во всем пользуется заложниками. Если заложники погибают, он все равно находит им применение.

– Это уж слишком нагло. А если бы на останки пожелал взглянуть я?

– Вы могли бы, но не стали, – неожиданно резко ответила радиостая. – И даже если бы вы потребовали, Проныра уж извернулся бы, придумал какое-нибудь объяснение, которое бы вас устроило. За год, сохранившийся у меня в памяти, я понял, что вы доверяете ему беспредельно. – Стая помедлила. Зек тут же скорчился на своем насесте. – Простите. Простите.

Магнат не отреагировал, только иронически вздернул одну морду:

– Как бы тебя сейчас выручили радиопомехи, а?

– Нет, господин, – пришли тихие слова, – это все я. – У Зека был сконфуженный вид. – У меня мало времени, а сказать надо так много… – Синглет покосился на Джефри и продолжил: – Были убийство и ложь, сделавшие все это возможным. Проныра убил Грамотея Джакерамафана и наврал вам, что Йоханна…

– Да-да, не утруждай себя. Мне это уже говорили. – Магнат ткнул мордой в сторону Джефри. – Я слышу голосок твоего дружка Амдиранифани за этими мольбами.

Но он говорил задумчиво, безо всякого гнева. «Внеполосный-II» перекрыл весь обзор из рубки, мимо аэролета проплывали величественные изгибы корпуса, шипы и ветви ультрадвигателей торчали совсем близко – протяни лапу и коснись. В позе Магната чувствовались изумление и затаенный страх.

– Грамотею вы, люди, наверняка понравились бы, – сказал он. – Брат был такой непрактичный, такой наивный. Прежде чем мы… как это по-вашему… развелись? разделились?.. он был… мы были талантливей и предприимчивей любой стаи в здравом уме. Мы так преуспевали, что не справлялись с потоком капитала и внедрением разработок. Мы решили разделиться: одна стая займется практикой, а другая – изобретательством. Одна возьмет на себя предприятия, другая отпустит на волю свою инженерную фантазию. У Грамотея толстые тома были исписаны набросками изобретений. Он творил, а я занимался рынками сбыта. В его записях было такое… летающие машины, машины-землеройки, лодки для плавания под водой… Проблема в том, как перекинуть мостик от идеи в блокноте до продукции на рынке. Впрочем, нет. Проблем было десять тысяч раз по десять тысяч. Большей частью для внедрения его разработок требовались еще не открытые материалы или двигатели более мощные, чем все, что мы могли произвести, или точность техпроцессов, которой мы едва могли достичь. Компания терпела провал за провалом. До расщепления все шло так хорошо… – Все головы Магната смотрели в пол. – Кончилось дело тем, что я, как воплощение предпринимательского чутья и сторонник здравого смысла, взбунтовался против бесконечных блистательных катастроф Грамотея. Я отнял у него долю в компании. Он не сопротивлялся. Я… думаю, он понимал, почему так вышло. Я дал ему денег, он уехал на Запад. – Одна морда Магната нацелилась на Джефри с Равной. – Я знаю, что Грамотей успел подружиться с некоторыми из вас. Я знаю, что он был слишком наивен и умен, чтобы остаться после этого в живых. Что же он такого разнюхал про вас, двуногих? И почему эта гнусная тварь Йоханна убивала его по частям, до последнего элемента?