— Так стены же! — вскинулся Валанд.
— Так стены же! — вскинулся Валанд.
— Так иллюзия же! — тон в тон, отозвался невидимка.
— Так иллюзия же! — тон в тон, отозвался невидимка.
— Тогда, — не стал спорить Марк, — пошли.
— Тогда, — не стал спорить Марк, — пошли.
Поставив стакан на место, двинулся к противоположной стене. Туда, где верблюд… Подойдя, провел пальцами по шероховатой поверхности и… сделал еще один шаг.
Поставив стакан на место, двинулся к противоположной стене. Туда, где верблюд… Подойдя, провел пальцами по шероховатой поверхности и… сделал еще один шаг.
С заросшего деревьями холма, на вершине которого он оказался, открывался красивый вид. Безбрежное, закатное небо. Поющая река… Виднеющийся вдали храм — уходящая ввысь стела.
С заросшего деревьями холма, на вершине которого он оказался, открывался красивый вид. Безбрежное, закатное небо. Поющая река… Виднеющийся вдали храм — уходящая ввысь стела.
Звонкий, задорный смех. На ровной площадке внизу играли в догонялки двое.
Звонкий, задорный смех. На ровной площадке внизу играли в догонялки двое.
Женщина и девочка.
Женщина и девочка.
— Зачем я вам нужен? — не оглянувшись, спросил Валанд.
— Зачем я вам нужен? — не оглянувшись, спросил Валанд.
— Почему ты решил, что нужен нам?
— Почему ты решил, что нужен нам?
— Не вам, — с каким-то странным чувством, в котором легкий флер тоски лишь подчеркивал внутренне спокойствие, начал Марк, продолжая наблюдать за развлечением двоих. Женщине удалось догнать девочку, и теперь она кружила ее, подхватив под мышки. Та заливисто верещала… прося еще, — в смысле всем вам, а вам лично.
— Не вам, — с каким-то странным чувством, в котором легкий флер тоски лишь подчеркивал внутренне спокойствие, начал Марк, продолжая наблюдать за развлечением двоих. Женщине удалось догнать девочку, и теперь она кружила ее, подхватив под мышки. Та заливисто верещала… прося еще, — в смысле всем вам, а вам лично.