— Я не вытерплю, — сорвался Васко. — Порке дьябло, они же нас поимели, вы что, не видите?! Я не смогу жить с этим, понимаете вы?! Не смогу дышать, зная, что подарил сорок лет жизни банде ублюдков, которые меня попользовали.

— Не попользовали, — поправил Антон. — Они всего лишь пытались. И еще: я только что попробовал посмотреть на вещи с другой стороны.

— С какой это другой? — ожесточенно выкрикнул Васко.

— С их стороны. Они ведь нас ждали. Боялись, что не доберемся, боялись посылать сигналы, чтобы мы не догадались, как обстоят дела. Сотню с лишним лет учили друг друга, поддерживали. Будь они людьми, я бы сказал — горы свернули. Потом еще сорок лет ждали. Для того чтобы мы сейчас развернулись и бросили их?

— С тобой все в порядке? — спросил Франсуа заботливо. — Они же искусственные. Какая разница им, сколько ждать? У них впереди вечность, у каждого. А у нас ее нет, у нас лишь жалкая надежда оказаться на старости лет дома.

— Ты прав, — ответил Антон тоскливо. — Прав. Только я — остаюсь.

— Что-о?

— Я сказал, что остаюсь с ними. Возможно, сумею быть им полезен.

— И что, бросишь нас? — с ужасом в голосе спросил Франсуа.

Антон не ответил.

* * *

Местное светило медленно заплывало за горизонт. Антон, опершись на ограждение крыльца, ловил последние лучи веками зажмуренных глаз. Дом был большой, слишком большой для двоих. Они жили в нем с Франсуа, который вернулся на Харизму через полгода — после того, как на выходе из очередного тоннеля застрелился Васко. Франсуа не упрекал Антона, он после возвращения скупо расставался со словами. Со временем он отошел, завел себе несколько железных подружек и казался довольным жизнью.

Сейчас Франсуа не было, он присматривал за закладкой молибденовой шахты в двух сотнях километров к северу.

— Антон!

Антон обернулся. Сола стояла в пяти шагах.

— Что тебе? — устало спросил он.

— Ничего. Мне жалко тебя, Антон.

Сола многому научилась за последние пять лет и научила других. Переживать, злиться, отчаиваться, скорбеть — почти всему, что умели Антон с Франсуа. Не дались обитателям Харизмы только привязанность и вражда: все они относились друг к другу одинаково ровно, с прохладным дружелюбием.

— Самому главному вы так и не выучились, — проговорил Антон задумчиво. — А мы не смогли научить.

Заставить себя относиться к Соле как к женщине он так и не сумел.