— Ну, тогда гуд-бай, святой отец.
— И тебе тоже — гуд-бай во всех его первоначальных смыслах, мой мальчик.
И вот соседняя исповедальня вмиг опустела.
Молодой человек ушел.
Много лет спустя, когда отец Мэлли уже был очень стар и его постоянно клонило ко сну, его жизнь наполнилась еще одним, последним, событием. Однажды к вечеру, когда он дремал в исповедальне, слушая, как за стенами церкви шумит дождь, он почувствовал странный и в то же время знакомый запах и открыл глаза.
Из-за решетчатой перегородки нежно просачивался едва уловимый аромат шоколада.
Исповедальня скрипнула. Кто-то по ту сторону старался подобрать слова.
Старый священник подался вперед, сердце его учащенно забилось от удивления и замешательства.
— Да? — произнес он, приглашая к разговору.
— Спасибо, — наконец прошептал кто-то.
— Прошу прощения?..
— Когда-то давно, — продолжал шепот, — вы мне помогли. Меня долго не было. Я в городе всего на один день. Увидел церковь. Спасибо. Это все. Мой подарок в кружке для пожертвований. Спасибо.
Послышался топот убегающих ног.
Священник впервые в своей жизни выскочил из исповедальни.
— Постой!
Но невидимка уже исчез. Высокий он был или маленький, толстый или худой — кто знает. Церковь была пуста.
В полумраке он подошел к кружке для пожертвований и помедлил, а потом запустил в нее руку. Там была большая плитка шоколада за восемьдесят девять центов.