Майя, когда их впервые представили, сказала:

– Так это вы, значит, нас оцениваете! – И посмотрела так, что со стороны могло показаться, будто Мишель отвечает ей таким же проникновенным чувственным взглядом.

Он впечатлился. Фрэнк Чалмерс, выглянув из-за плеча Майи, это заметил.

Как и стоило ожидать, прибывшие сюда относились к разным типам личности. Впрочем, все они имели базовые социальные навыки, позволяющие свободно контактировать, поэтому, какими бы эти люди ни были на самом деле, общение между собой давалось им легко. И естественно, все питали подлинный интерес друг к другу. Мишель замечал, как они заводили отношения. В том числе романтические. Как же без этого?

Самому же ему все женщины в лагере казались красивыми. Во многих из них он был слегка влюблен – такое постоянно случалось в его практике. Мужчин он любил как старших братьев, женщин – как богинь, чьего расположения ему никогда не добиться (к счастью). Да, всех женщин он считал красавицами, а мужчин – героями. Хотя на самом деле, конечно, они не были такими. Но в большинстве своем они казались ему именно такими, ведь человечество принято идеализировать. А Мишель искренне чувствовал красоту и героизм человечества, причем всегда. Это была его эмоциональная особенность, которая так и просилась на прием к психоаналитику, и действительно он согласился подвергнуться психоанализу, который, однако, ничуть не изменил ощущений Мишеля. Вот такими он видит людей – он так и объяснил это врачам. Наивный, доверчивый, неисправимо оптимистичный, – но это не мешало ему быть хорошим клиническим психологом. Таков был его дар.

Татьяну Дурову, например, он считал роскошной, как кинозвезда, и к тому же обладающей умом и индивидуальностью, сформировавшимися в процессе жизни в реальном мире, где были реальная работа и общество. Мишель любил Татьяну.

И еще любил Хироко Аи, харизматичную, отрешенную и увлеченную своим делом, но при этом очень добрую. Он любил Энн Клейборн, которая уже сейчас была марсианкой. Любил макиавеллистку [3] Филлис Бойл. Любил Урсулу Коль – как сестру, с которой всегда можно поговорить по душам. Любил Риа Хименес за ее черные волосы и прекрасную улыбку, Марину Токареву – за ее стройную логику, Сашу Ефремову – за ее склонность к иронии.

Но сильнее всех он любил Майю Тойтовну, казавшуюся ему столь же экзотичной, что и Хироко, но более экстравертивной. Она не была такой красавицей, как Татьяна, но все же притягивала взгляд. Естественный лидер российского контингента, она выглядела неприступной и даже в каком-то роде опасной. Она смотрела на всех почти так же, как Мишель, – хотя он не сомневался, что она судила о людях куда строже, чем он. Большинство русских мужчин, казалось, боялись ее, будто мыши ястреба, или, может быть, просто опасались безнадежно в нее влюбиться. Если бы Мишель собирался лететь на Марс (а он не собирался), ее личность была бы там ему наиболее интересна.