Закаленные в ораторских боях отказывались покидать сцену, и тогда их понарошку арестовывали полицейские–добровольцы из числа участников дебатов. Самых упрямых стаскивали со сцены и вышвыривали из здания. Порой удаленные спикеры забегали с другого входа и пытались вновь оказаться на платформе — тогда служителям закона приходилось проворачивать эту процедуру несколько раз.

Благосклонность аудитории, равно как и неодобрение, распределялась совершенно случайно. Некоторые ораторы едва успевали ступить на сцену, как их тут же освистывали, зато пожилому мужчине, заговорившему на выдуманном языке, выделили целых двадцать минут почтительного молчания. Вопросы задавали, не дожидаясь конца выступления, и подобные дискуссии могли длиться гораздо дольше, чем сама речь.

Кен Шинтаро узнал о «Постоянных дебатах в поддержку мира» случайно, пока следовал за человеком, которого ненавидел. Марису Басси он засек на одном из овощных рынков, и тут же им овладело сильное чувство. Из своих занятий он знал о мэре Парижа всё: он просмотрел десятки часов видео с записями его речей, изучил его биографию. И все же встреча с реальным Марисой Басси стала для него шоком. Кен принялся шпионить — он наблюдал, как тот передвигается по рынку в оживленной толпе, с одинаковой улыбкой принимает комплименты и насмешки, как он пожимает руки владельцам лотков, соглашается пробовать устриц, сыры, фрукты, берет из рук продавцов чашечки кофе и стаканчики сока каждый раз, когда его норовят угостить, как он останавливается, чтобы выслушать любого, кто желает с ним поговорить. Наконец Мариса Басси покинул толкотню и суету рынка, пересек парк в сопровождении полудюжины помощников и вошел в туннель в основании высокой закругленной стены, что вел к нижним рядам амфитеатра.

Кен Шинтаро проскользнул внутрь следом за ним. Среди тускло освещенных рядов подвесных сетей, поднимающихся вверх от круглой сцены, кое–где стояли люди. При появлении Марисы Басси несколько человек зааплодировали, кто–то приложил ладони рупором ко рту и принялся освистывать мэра, однако большинство не обратили на его приход никакого внимания. Небольшие группы людей что–то обсуждали или изучали на планшетах, были те. кто. казалось, уснул, а остальные следили за мужчиной, который в свете софитов описывал круги на сцене и усталым сиплым голосом вещал об утраченной мечте, об Утопии. На глазах оратора выступили слезы. Медленно, капля по капле, они скатывались вниз по щекам и блестели в седой бороде. Голос его, усиленный акустикой, разносился по всему залу и смешивался с гомоном собравшихся.