«Так не годится, даже если я заставлю себя вновь сойтись с живым Овейном, спасти можно только одного человека. Я должен всегда идти вперед».

«Если только, – мрачно подумал он, – я не проживу обе эти жизни». Вернуться в прошлое и избавить Салрану от Ранали, жить, пока для Салраны не придет срок отправляться в Море Одина. А потом, в последний момент, вместо того чтобы самому отдаться покровительству Небесного Властителя, опять погрузиться в то время, когда Бурлал был жив, а с Таталом справиться каким-то другим способом.

«Бесполезно, – с тоской признал Эдеард. – Татала нельзя победить иначе, чем я это сделал. Я потратил на борьбу с ним не один год. И вернуть Бурлала невозможно. Бедный мой маленький славный внучек».

Что еще хуже, такая попытка обрекла бы на небытие Киранана, а также новорожденных младенцев сестер-близнецов. «Если только прожить сначала эту жизнь… Ох, Заступница, за что же ты наказала меня даром!»

Эдеард вышел на Радужную площадь, названную так из-за окружающих ее семи стен, покрытых пушистыми зарослями мха. Поверхность этих стен была пористой, с выступающими каплями влаги, словно сжатая губка, и мох чувствовал себя на ней прекрасно. Избыток влаги скапливался на каждой его веточке и ярко блестел в солнечном свете, создавая в центре площади сверкающий туман.

В отличие от многолюдных улиц Илонго, здесь было пустынно. Он в ожидании остановился перед самым высоким зданием, и полы черного плаща Идущего-по-Воде беспокойно всколыхнулись. Стена дома перед ним была наклонена назад. В середине ее имелась двустворчатая высокая дверь из какого-то потемневшего от времени дерева. Вскоре открылась маленькая, явно вставленная позже дверца.

На площадь вышли руководители «Нашего города». Визит Идущего-по-Воде их взволновал: кое-кто из них был достаточно стар, чтобы помнить, как в знаменательный день изгнания он призвал на помощь силы города. А один из этих людей, уверенный в злокозненных намерениях Идущего-по-Воде, буквально исходил ядом.

– Проклятье Заступницы, – неслышно простонал Эдеард при виде первого вышедшего из дома мужчины.

Динлей даже не позаботился его предупредить.

Винтико встретил Идущего-по-Воде вызывающим взглядом. На лице этого худощавого парня Эдеард увидел глаза его матери. И тотчас догадался, что во всех неприятностях каким-то образом замешана и Салрана.

Следом за Винтико на Радужную площадь вышло около двух десятков человек. Все они не сводили тревожных взглядов с Эдеарда, все явно нервничали, но в то же время были уверены, что их численное превосходство и завоеванные позиции не уступят авторитету Идущего-по-Воде, которого считали воплощением «старого» Маккатрана.