– Нет, – простонал он.

– Мы не знали, клянусь Заступницей. Маркол вынес ее из огня, как только обнаружил своим про-взглядом.

– Где она?

– В больнице в проезде Полубраслета, в Нефе, он был ближе всего.

Про-взгляд Эдеарда мгновенно пробился сквозь толстые стены больницы. Как и всегда, разум воспринимал лишь полупрозрачные светящиеся тени, но он смог увидеть в палате на первом этаже лежащую на кровати девушку. Он прекрасно знал особенности ее мыслей. Сейчас в ее разуме полыхала боль.

– Великая Заступница, – в ужасе ахнул Эдеард.

Городские тоннели доставили его в Неф за несколько минут. Пролетая под Абадом, он почувствовал, что впереди движется кто-то еще. Две девушки, держась за руки, стремглав мчались по тоннелю, излучая темные потоки горя и страха.

– Марили? Анали? – позвал он.

Эдеард и не подозревал, что они знают о городских тоннелях. Мысли девушек тотчас скрылись под удивительно плотными щитами. Он получил решительный и бесповоротный отказ.

Он поднялся сквозь пол больницы через несколько секунд после близнецов. Девушки, уже миновав приемную, мелькнули в полутемном коридоре, и стук их каблучков быстро удалялся. Он бросился за ними, но с каждым шагом невольно замедлял бег. Про-взгляд показал, что в больнице собралась вся семья, окружив кровать, словно хоровод ожесточенных душ.

На кровати лежала Джиска, из ее горла пробивался тонкий жалобный стон. Уровень боли, заполнившей продолговатую комнату, был настолько высоким, что у Эдеарда задрожали ноги. Подходя к кровати, он плакал. Трое врачей, склонившись над его дочерью, старались освободить обгоревшую кожу от остатков одежды. Целебные мази и масла, нанесенные на почерневшую плоть, почти не помогали от невыносимой пульсирующей боли.

Он сделал еще шаг вперед. Марили и Анали с непреклонной решимостью поспешно сдвинулись, загородив собой кровать. На них были плащи, очень похожие на его собственный узнаваемый всеми черный плащ, лица под надвинутыми капюшонами скрывались в тени. Суровые стражи у ложа смертельно раненной сестры, самоотверженно защищающие ее от последних оскорблений.

– Она уже достаточно выстрадала, отец.

– Ни к чему причинять ей дополнительную боль.

– Джиска, – умоляющим шепотом произнес он. – Почему?

– Не делай этого.

– Не здесь.

– Не сейчас.

– И не думай, что твое невежество делает тебя праведником.

– Ты не праведник.