– Ну, нас обучали этому, – ответил Пьер, приняв ту же позу, что и его собеседник, – закинув локти на полки и спустив кисти вниз. Оказалось, что очень удобно. Словно полки специально расположили на таком уровне. – Называй всех, а я попробую никого ни с кем не спутать.

– Ну, спутаешь ты их вряд ли, – Сергей засмеялся. – Говорю же, компания разношерстная. Итак. Вот те двое – это наши родители. Ну, не родители, конечно, но мы их так в шутку называем. Мужчину зовут Йосеф Левит, он уже представился тебе и твоим товарищам. Рядом с ним его жена, Ахува.

– Какие-то непривычные имена, – заметил Пьер.

– Да нет, не такие уж и редкие еврейские имена, – Сергей поджал губы и пожал плечами. – У меня преподавателя в университете звали Йосефом, например.

– Евреи? – удивился Пьер. – Я думал, что евреи не покидают Землю.

– Так и есть, – Сергей решительно кивнул. – Но у всякого правила бывают исключения, разве не так? Ладно, дальше. Вот там, около ворот, видишь полного азиата с лысиной? Это Нун. Немного странный парень. Никаких предложений от него, никаких идей, но выглядит так, будто знает намного больше нас всех. И разговорить его невозможно. Даже Йосеф уже сдался. Чуть дальше, там, в углу, крупный парень с бородой и в черных очках. Это Цевехан. Из рода Алиевых. Очень гордится своим происхождением. А в очках потому, что ослеп. Прилетел сюда, чтобы исцелиться при помощи панацинов. Но когда прилетел, увидел, во что превратились местные. Ну, то есть не увидел, слепой-то, но понял, что происходит. Попал как раз в самый разгар бунта.

– А этот Нун откуда здесь? – решил сразу прояснить Пьер. – С Цевеханом ясно, а этот откуда взялся?

– Как я уже сказал, разговорить его невозможно, – напомнил Сергей. – Но из того, что он все же сказал, ясно только то, что он был здесь еще до бунта. Но панацинов себе не привил.

– А Йосеф с женой? – спросил Пьер, внося Нуна в свой воображаемый дневник.

– Они были среди руководителей проекта, – Сергей нахмурился и напрягся, говоря это. – Тоже занимались изучением панацинов. Были знакомы с самим Ноксфилдом. Но говорят, что испытания панацинов на людях начали без их ведома. И я им верю, если тебя это интересует.

– Ладно, давай дальше, – предложил офицер.

– Вот та неразлучная парочка, – Сергей указал рукой в сторону рослого длинноволосого блондина с такого же цвета козлиной бородкой и высокой латиноамериканки с густой черной косой почти до пояса, о чем-то сухо переговаривающихся и без конца поглядывающих по сторонам. – Это Игон Шелтер и Мелина Пако. Тоже были здесь во время бунта. Охраняли сына Ноксфилда. Они из какого-то частного охранного агентства. Про девчонку ничего не могу сказать, а Шелтер – старый знакомый Джима. Они когда-то служили в одном взводе, но что-то между ними произошло на Кеплере 2202, и теперь они люто друг друга ненавидят. А вот там, в темном углу, за столом сидит сам сын Ноксфилда. Альберт. Говорит не очень хорошо, иногда с трудом улавливает смысл того, что ему говорят. Помню, газеты писали, что он очень болен. Вот только мне казалось, что у него что-то с позвоночником, а оказалось, что проблемы с головой. Нашли мы его только месяц назад. Уже и представить не могли, что кто-то еще выжил. А он просто сидел в доме своего отца, питался консервами.