Дона снова разбудили сирены: уже почти рассвело. Он вышел в кухню. Чарли все еще торчал у плиты.

– Что происходит?

– Завтрак.

Одной рукой Чарли снял со сковороды поджаренное яйцо и положил его на ломоть хлеба, другой – разбил еще одно и вылил его в кипящий жир. Накрыв яичницу сверху вторым куском хлеба, он протянул сэндвич Дону.

Дон взял бутерброд и, проглотив большой кусок, сказал:

– Спасибо. Но какого черта включили сирены?

– Идет бой. Послушай.

Откуда-то издалека послышался приглушенный взрыв; не успел он затихнуть, как совсем неподалеку раздалось сухое шипение лучемета. В туманном воздухе отчетливо пахло горелым деревом.

– Вот это да! – громко воскликнул Дон. Голос его звенел. – Они и вправду высадились!

Его челюсти по инерции пережевывали бутерброд.

Чарли хмыкнул. Дон продолжал:

– Пора сматываться отсюда.

– Куда?

У Дона не было на это ответа. Он прикончил сэндвич и выглянул в окно. Запах гари усилился. В конце улицы появился военный отряд. Солдаты бежали рысцой.

– Смотри-ка! Форма не наша!

– Конечно нет.

Отряд остановился в начале улицы. От него отделились трое солдат и двинулись по переулку, останавливаясь у всех дверей и колотя в них прикладами.

– Выходите! Просыпайтесь! Все на улицу!

Двое подошли к «Обеденному павильону Двух миров», один из них всадил ногой в дверь. Створки распахнулись.

– Выходите на улицу! Мы сейчас подожжем здание!