Прапрапрадед со своей командой первым посетил старый Ковчег, исследовал его и доказал, что он годится для заброски жизни на 53 Чаши, если заменить к черту всю электронику и провести капитальный ремонт. Он потратил немало сил, чтобы убедить Мировой Совет в том, что его можно и нужно использовать. Он доказал, что использование земного Ковчега сократит срок отправки на полвека и удешевит проект на сорок процентов. Этого оказалось недостаточно — члены Совета побаивались принимать такое решение, возраст Ковчега пугал их. И тогда прапрапрадед Арзуха спросил, выступая перед Советом:

— Вы чтите память человечества?

— А как же, чтим… Еще как чтим! Разве можно не чтить память людей… Без них мы бы все еще бегали по земным степям и тундрам…

— Так вот, лучший способ почтить их память, лучший способ отдать человечеству моральный долг — это использовать творение людей, в которое они вложили душу, — отправить его во второй рейс, и пусть вновь служит своему предназначению! — сказал прапрапрадед Арзуха.

После этих слов Совет растаял и тут же единогласно принял решение о восстановлении Ковчега.

Династия продолжила свою миссию. Прапрадед Арзуха строил сервисную космическую станцию для ремонта Ковчега. Прадед менял тонкие элементы радиатора, пришедшие в негодность за полмиллиона с лишним лет. Дед транспортировал и собирал урановые стержни реактора, ремонтировал механизм подачи, ставил новые термоэлектрические преобразователи. Отец менял электронику всех систем.

И вот Арзух прибыл на Ковчег, который теперь назывался «Ковчег 53 Чаши», командиром группы, провожающей караван. Провожать предстояло около ста миллионов километров — до включения маршевого двигателя и немного дальше, до проверки всех систем. Для этого им придется провести вне радиационных поясов Селины целый год — максимум, допускаемый правилами радиационной безопасности для экстренных случаев.

Год назад, при монтаже блоков Арсенала, случилась глупейшая история, чуть не стоившая Арзуху карьеры, а то и жизни. Бригада сильно спешила, прибыли сразу пятнадцать модулей. Однажды под конец вахты он в спешке надел скафандр, не вычесавшись. Это считалось серьезным нарушением, причем на сервисном корабле имелось великолепное оборудование для вычесывания — кабина с отсосом воздуха, в ней — вращающиеся цилиндрические щетки, гибкие щетки, автоматические пуходерки — все это делало процедуру не столько обязательной, сколько приятной. Но тогда Арзух слишком спешил. В принципе, в этом не было ничего страшного — такое случалось со многими: если не вычесался, достаточно потом как следует продуть скафандр на вакуумном стенде. Но в тот раз у Арзуха на две недели раньше времени началась линька, и он этого не заметил опять же по причине спешки. И когда Арзух монтировал очередной модуль, он вдруг почувствовал, что задыхается — забился тракт выпуска отработанного воздуха, соответственно, перестал поступать свежий. Забился, естественно, подшерстком, но от понимания проблемы толку не было никакого — надо было преодолеть около трехсот метров до сервисного корабля и отшлюзоваться, не потеряв сознания. Триста метров — это минимум три минуты полета, потом надо нажать пульт шлюзовых ворот, потом попасть в шлюз и снова нажать пульт, и только после этого можно терять сознание. В сервисном корабле был один из членов команды, но он не успевал надеть скафандр, чтобы прийти на помощь. Остальные были далеко. Арзух успел сообщить о проблеме и стартовал к жилому отсеку на максимально возможной скорости, которая была искусственно ограничена двумя метрами в секунду относительно корабля. А выпуск забился намертво. Чтобы не потерять сознание, он считал удары пульса в висках, но это не помогло…