– Это мисс Айронвуд?

– Да.

– Видела. Понравилась ли – не знаю… Да не могу я ни о чем думать! Вы же истинная мученица.

– Нет, – сказала миссис Димбл, – я не мученица. Я просто старая, я сержусь, у меня болит голова, и я болтаю, чтобы себя утешить. У нас хоть деньги есть, а у Айви нет, ей не на что жить. Конечно, в нашем доме было хорошо, но ведь и печально. Кстати, я часто думаю, любят ли люди радоваться? Мы завели большой дом для детей, а я ни одного не родила… Наверное, слишком тосковала, пока Сесил не придет, жалела себя… Еще стала бы как эта женщина у Ибсена, ну, с куклами. Вот Сесилу плохо, он очень любил, чтобы приходили студенты. Джейн, вы в третий раз зеваете. Да, пробудешь тридцать лет замужем, привыкаешь говорить одна. Мужчинам приятней читать, когда мы журчим. Ну вот! Вы опять зевнули…

Ночевать в одной комнате с матушкой Димбл было трудно: она молилась. Джейн просто не знала, куда смотреть, и не сразу заговорила, когда та встала с колен.

2

2

– Вы не спите? – спросила среди ночи матушка Димбл.

– Не сплю, – ответила Джейн. – Я вас разбудила? Я кричала?

– Да, – сказала миссис Димбл. – Вы кричали, что кого-то бьют по голове.

– Понимаете, я видела, как убивали старика. Он вел машину где-то за городом, доехал до развилки, свернул направо, а на дороге какие-то люди махали фонарем. Я не слышала, что они говорили, но он вышел из машины. Это не тот, который был раньше, без бороды, только с усами. И величавый такой, смелый, как рыцарь… Ему не понравилось, что говорят эти люди, он одного оттолкнул, другой хотел его ударить, но он не дался. Их трое, он один… Я читала о таких драках, но никогда не видела. Конечно, они его одолели, он упал, они его долго били чем-то по голове. И еще проверили, жив ли он, совершенно спокойно! Свет очень странно падал, полосками… но я уже, наверно, просыпалась. Нет, спасибо, ничего. Конечно, это ужасно, но я не так испугалась, как в тот раз. Мне старика жалко.

– Вы сможете заснуть?

– Да, конечно. А как у вас голова, еще болит?

– Нет, спасибо, прошло. Спокойной ночи.

3

3

«Наверное, – думал Марк, – это и есть сумасшедший священник, о котором говорил Ящер».

Совет должен был собраться в десять тридцать, и после завтрака пришлось гулять в саду, хотя там было и сыро, и холодно. Стрэйк сам подошел, и Марку не понравились и потертая одежда, и грубые башмаки, и темное трагическое лицо. Не таких людей он думал тут встретить.

– Не надейтесь, – говорил Стрэйк, – обойтись без насилия! Сопротивляться нам будут, но мы не испугаемся. Мы будем тверды. Многие скажут, что мы хотели смуты. Пускай! Мы не намерены охранять организованный грех, который зовется обществом.