Бутылки валялись всюду: на столе и под столом, на кровати и под кроватью, в кресле и у стенного шкафа, и из-за их обилия казалось, что Паркинсон здесь лишний, что он только зря занимает место, которое должно принадлежать им.

Услышав голос Роберта, Паркинсон перестал смеяться и тяжело оторвал голову от рук. Его покрасневшие глаза бессмысленно поблуждали по стенам и наконец остановились на Роберте.

— П-привет… Бобби! — с трудом выговорил Паркинсон и взмахнул рукой.

От этого жеста его худое тело неожиданно резко отклонилось назад, но Паркинсон успел схватиться за стол и, мобилизовав силы, вернулся в прежнее положение.

— П-прох-ходи, Бобби! — выдавил он из себя, вслепую нашаривая на столе последнюю почти полную бутылку. — Бери стакан! Там… — он пьяно мотнул головой в сторону кровати.

Роберт не шевельнулся, только прищурил глаза.

«Эх, Паркинсон! И тебе нет дела до моих шестнадцати…»

— Я… как начал вчера… так… и не закончил, — извиняющимся тоном выговорил Паркинсон.

Он подпер голову рукой и несколько раз качнулся. Его худое лицо с глубоко запавшими глазами неожиданно исказилось от кривой улыбки.

— Бери стакан, сынок! — сказал он почти внятно. — Тебе ведь сегодня шестнадцать. Я просто… не в состоянии был добраться до тебя… — Паркинсон перевел дух. — Ты уж прости старика.

Паркинсон не удержал голову, шмякнулся щекой в тарелку и опять хрипло засмеялся, и не понять — смех это или рыдания.

— Ничего, Паркинсон, ничего, — растроганно забормотал Роберт.

— Бери стакан, Бобби! — просмеялся-прорыдал Паркинсон.

— Сейчас, сейчас, Паркинсон!

Роберт торопливо шагнул к кровати, пошарил, звеня бутылками, под одеялом, под подушкой и наконец извлек из-под скомканной простыни белый пластиковый стакан.

— Наливай, сынок… А я из горлышка, — прохрипел Паркинсон, развозя руками по столу лужицу спиртного с хлебными крошками.

Роберт поспешно схватил со стола бутылку, которую никак не мог нашарить этот сутулый худой человек в сером комбинезоне, мигом наполнил стакан и вложил бутылку в слегка трясущиеся пальцы Паркинсона.

— Будь здоров… Бобби! Желаю тебе… побыстрее выбраться… из этого… — Паркинсои не договорил и безнадежно махнул рукой.

Роберт молча кивнул.

«Пожелание, конечно, хорошее, только — вот жалость! — несбыточное. У нас же нет выбора. Так и превратимся в гниль».