Но было ещё кое-что, заставившее меня не задумываясь принять предложение кукольника.

Центр Галактики!

На своём первом корабле мне пришлось бы лететь туда триста лет, не считая остановок для заправки топливом и пополнения запасов провизии. А теперь каких-то три недели — и я увижу сердце Галактики, спрятанное среди разреженного газа и космической пыли. Какой пилот смог бы устоять против подобного искушения?

«Более благоразумный», — говорил я себе, вспоминая тех, кто уже отказался от этого рейса, предпочтя писательское кресло пилотскому. И… продолжал готовиться к полёту.

Жизненное пространство моего нового корабля, который я окрестил «Счастливый Случай», оборудовали за две недели. По моей просьбе полностью закрасили стены синим цветом в комнате отдыха и оставили прозрачными в зале управления. К тому времени, когда всё было готово, я успел запастись видеокассетами и другими развлечениями, которые помогают человеку, на семь недель запертому в помещении чуть более просторном, чем чулан, не сойти с ума.

В последний день перед вылетом мы с кукольником обсудили окончательный вариант контракта. Четыре месяца на то, чтобы достичь центра Галактики и вернуться обратно. Наружные камеры будут работать непрерывно, их нельзя отключать. Если корабль получит механические повреждения, я могу вернуться, не долетев до цели, в противном же случае за прерванный полёт предусматривался огромный штраф. Копию контракта я оставил у моего адвоката.

Наступил день отлёта, о котором я могу сказать только одно: то был очень шумный день! Кукольник всячески старался привлечь к полёту внимание прессы, и, надо отдать ему должное, своей цели он достиг. Несколько раз мне казалось, что отважный пилот Беовульф Шеффер погибнет смертью храбрых ещё до взлёта — разорванный на куски репортёрами с нескольких десятков планет. О том, что ожидает меня при возвращении, просто страшно было подумать! Поэтому думать об этом я не стал и, пинком сбросив с трапа журналиста-кдальтино, который, похоже, вознамерился лететь вместе со мной к центру Галактики, торопливо задраил люк.

В течение двенадцати часов корабль продвигался вперёд только на термоядерных двигателях. Не стоит нырять в гиперпространство в близком соседстве с центром тяготения, особенно в экспериментальном полёте. Пилоты, осмеливающиеся так поступать, обычно не доживают до пенсии. Поэтому только через двенадцать часов из обычного космоса я перешёл в гиперпространство… И то, что меня там поджидало, восторга не вызвало.

Когда ты находишься в гиперпространстве, то, как правило, не только ничего не видишь, а просто забываешь, что там можно что-то увидеть. Постепенно человек к этому привыкает — разумеется, если не сходит с ума; но мне, бывалому пилоту Беовульфу Шефферу, сумасшествие не угрожало. Я провёл в космосе тысячи часов, за моей спиной было как минимум пятьсот полётов…