Ее лицо на экране выглядело усталым. Бертольд коротко остриг ей волосы, чтобы меньше выделялись выгоревшие проплешины. Стрижка ей не нравилась. Па захлестнула волна печали – теперь она накатывала часто. Такие волны будут подступать и отступать до конца жизни.

– Спасибо вам за сочувствие к нашим потерям. Когда они брались за эту работу, знали, чем рискуют. Они готовы были умереть за Пояс. Я бы хотела, чтобы случилось иначе. Чтобы они были здесь со мной. Сожалею, что не могла сделать большего.

Дальше сказать было нечего, и она отослала сообщение. Потом, словно ковыряла воспаленную рану, вывела на экран тактические сведения. Перед ней лежала вся система. «Паншин» уцелел, и еще горстка кроме него. «Наклие» Евгении. И, отмеченная вектором от системы Юпитера, «Пелла» с остатками Свободного флота. Еще две точки двигались пересекающимся с ним курсом, но, экстраполировав их движение, Мичо поняла, что эти идут к той же цели. Марко со всеми, кто ему верен, вместе вольются в кольцо. Непреодолимой силой. Будь рельсовые на местах, им пришлось бы выдержать адскую драку. А без рельсовых там будет бойня.

Затем она станцию за станцией, корабль за кораблем прокрутила всю систему. Так Па в прошлой жизни на корабле, от которого остались обломки и мучительные воспоминания, вычерчивала восковым мелком сеть поставок всего необходимого людям: фильтры, материалы для гидропоники, регенераторы, центрифуги для очистки руды. Центрифуги для воды. Для крови.

Она задумалась, прячутся ли еще в темноте какие-нибудь колонистские корабли, в ужасе наблюдая, как человечество рвет себя на куски. Ей вспомнилась доктрина «одного корабля». Все суда в Поясе – клетки одного существа. Сейчас они виделись ей иначе. Теперь все они были свободными и отчаявшимися бактериями в море пустоты, безразличном к их жизни и смерти.

И, если Санджрани не ошибся, страшнейшая катастрофа еще только прокашливается.

Открылась дверь в общий коридор, ввалился Жозеп. Надя чмокнула его на ходу. Они теперь сменялись. Один сидел с Лаурой, другой с ней, третий отсыпался. Круговорот общего горя. Жозеп прошел к кухонному автомату, сдвинул панель, которой Па не замечала, налил себе стакан виски и только потом подсел к ней в «уголок».

– Скоол, – сказал он, поднимая стакан. Делая глоток, стукнул себя краем по зубам. Минуту они посидели молча.

– Упс, – ответила Па.

Жозеп поднял брови.

– Волшебное слово, ла.

– Это я, – заговорила она, утирая глаза обшлагом блузы. – Все у меня как всегда. Я опять привела всех прямо в ад.

Глаза у Жозепа глубоко запали. Усталость сказывалась и в оттенке кожи, и в посадке плеч.