Потом я завопила:

– Джефф! – и бросилась вниз.

Но я никак не могла ее догнать, у меня не возникало ощущения, что я падаю. Я полностью сложила крылья, но и это не помогло – она была все так же далеко.

Начало падения всегда бывает очень медленным из-за малого тяготения – именно оно позволяет людям летать. Даже камень и тот пролетает едва три фута в первую секунду. Эта первая секунда тянулась целую вечность.

Наконец я почувствовала, что падаю. Я ощущала, как воздух бьет меня по лицу – но все равно не могла к ней приблизиться! Ее беспорядочные, отчаянные движения, должно быть, несколько замедлили падение, в то время как я неслась вниз изо всех сил, сложив крылья. В мозгу все время вертелась одна безумная мысль: только бы мне с ней поравняться, а там уж я сумею заставить ее нырнуть, затем расправить крылья и начать парить. Но я не могла ее догнать.

Этот кошмар был нескончаем.

В действительности нам оставалось не более двадцати секунд. Для того чтобы в падении преодолеть расстояние в тысячу футов, больше времени не требуется.

Но двадцать секунд могут тянуться ужасно долго… достаточно долго для того, чтобы раскаяться во всех глупостях, которые я наговорила или сделала, достаточно долго, чтобы помолиться за нас обеих и мысленно попрощаться с Джеффом. Достаточно долго, чтобы увидеть, как на нас несется пол, и понять: мы неминуемо разобьемся, если я ее быстро не догоню.

Я посмотрела вверх. Джефф падал прямо над нами, но он был еще очень далеко. Я тут же снова глянула вниз… я ее догоняла… обгоняла – была под ней!

Потом я затормозила всем, чем можно, едва не сорвав крылья. Я схватила воздух, удержала его и начала бить крыльями, даже не пытаясь выровняться. Первый взмах, второй, третий… я перехватила ее снизу, и мы бешено завертелись на месте.

Потом был сильный удар о землю.

Первый взмах, второй, третий… она врезалась в меня с такой силой, что из нас обеих вышибло дух.

А потом пол поднялся и ударил нас.

* * *

Я чувствовала одновременно слабость и смутное удовлетворение. Я лежала на спине в темной комнате. Кажется, там была мама, а папа был точно. У меня зудело в носу, я хотела почесаться, но руки не работали. Тогда я снова уснула.

Проснулась я голодная, спать больше не хотелось. Я лежала на больничной кровати, руки по-прежнему не двигались, что неудивительно: они были в гипсе. Вошла сестра с подносом.

– Хочешь есть? – спросила она.

– Ужасно, – призналась я.