– А плохо все, – пожал плечами капитан. – Но, признаться, могло быть и хуже. Как ни секретничало наше командование, как ни лютовала контрразведка, а шпионы Франко все же свое дело сделали. Для начала на атакованном участке выставили приговоренных к смертной казни. Приковали их к позициям и оставили.

– З-значит, не показалось мне т-тогда, – заметил Азаров.

– Не показалось. Выманили на открытое место передовые части и раскатали артиллерией. Под это дело на Одинокой развернули минометную батарею, пригнали сразу три бронепоезда, ну и бронеходы. Не дурнее нас. Потом накрыли артогнем и авиацией части, сосредоточившиеся для ввода в прорыв. Досталось и нашим бронепоездам, и здесь, в Хадраке, покуражились. Наша авиация не отмалчивалась, но все же небо осталось за франкистами.

– Это мы и так знаем, – вновь подал голос раненый с перевязанными глазами.

– Ну, тогда то, чего вы не знаете. Вчера под вечер противник прорвал линию фронта на участке почти в полсотни километров и продвинулся в глубину на расстояние от четырех до двенадцати километров. Но главное – в районе ущелья у Карденьонса, в результате чего их бронетяги вышли в долину Ангон.

– Это же прямая дорога сюда, на Хандраке, – всполошился первый, успев позабыть о своем желании задеть офицера.

– Есть такое дело. Но наши успели выслать им навстречу латышскую бригаду, усиленную бронебойными батареями. Словом, остановили франкистов у Торемочи.

– Километров двенадцать от нас.

– Именно. Это крайняя точка их продвижения на сегодняшний день. На линии Матильянс-Мандайона намертво встали десятая и одиннадцатая русские бригады. Кусок франкисты отхватили изрядный, но мы их все же остановили. Пусть и с большими потерями. Сейчас они собираются с силами. И где ударят, неизвестно. Как-то так.

– А что же, ваш хваленый Слащев не поможет нам своей авиацией? Уж за четыре-то дня могли бы расстараться, – недовольно заметил первый раненый.

– Д-добровольческий корпус во время н-недавнего на-аступления понес сущест-твенные потери. И в-вообще, оголять фронт д-для затык-кания дыр – не-э лучшая идея, – высказал свое мнение Григорий.

– Согласен. Идея не из лучших, – поддержал его поручик с перевязанными глазами. – Ермилов, ты говоришь, потери большие. А к нам что-то раненых не везут.

– Потому что их грузят в санитарные поезда и отправляют прямиком в Мадрид. Используют даже товарные вагоны. И насчет вашего госпиталя вроде как решается вопрос об эвакуации.

– Настолько все плохо?

– Хорошего мало, но дела не так уж безнадежны. Это я вам точно говорю. За тем и сюда пришел. Нужен ты мне, Гриша. Как, готов снова влезть в рубку?