Я перевел взгляд на офицера. Сделав шаг вперед, он с блестящими от слез глазами пробормотал:

— Ваша светлость, я не смел и надеяться!..

— Неужели вы согласитесь покинуть вашу родную планету, быть может, даже навсегда? — спросил Кельбик.

— Я был капитаном того звездолета, который принял неподалеку от барьера сообщение этих других. Оно было для нас не слишком приятным, так что я был бы не прочь нанести визит вежливости тем, кто его отправил. И потом, кое-что из нашего вчерашнего разговора заставляет меня полагать, что вы уже стоите на пороге решения проблемы межзвездных полетов. Или я ошибаюсь? Впрочем, какая разница!..

Я взглянул на Кельбика, затем быстро принял решение.

— Хорошо. Мы согласны. Но так как друзья познаются в беде, пока Венера и Земля будут вставать на другой курс, а это займет примерно два месяца, мы поможем вам в вашей борьбе против триисов. Наши экипажи пройдут необходимую подготовку, если то, чего вы опасаетесь, — правда.

— Благодарю вас. Что ж, адмирал, и вы, мсье, тогда, наверное, до свидания. Кириос Милонас займется практическими деталями.

И даже прежде, чем мы вышли, этот неординарный человек принялся раздавать указания.

Глава 2. Снова в путь!

Глава 2. Снова в путь!

Следующие несколько дней прошли в совещаниях с военачальниками, затем мы вернулись на «Клинган», ожидавший нас в космосе.

Совет без особых проблем одобрил принятые мной обязательства, и под влиянием крупных геокосмосов Земля и Венера изменили свою траекторию. Несмотря на мои опасения, народ также безропотно поддержал Совет, когда узнал, что в противном случае нам грозит война с такими же людьми, как мы сами.

Ни Кельбик, ни я не участвовали в войне против триисов. Сразу же по возвращении на Землю Кельбик заперся в нашей лаборатории, чтобы проверить идею, возникшую у него на Тилии. Спустя неделю он вызвал меня, и, так как все шло лучше некуда, я на несколько дней передал свои полномочия Гелину.

Кельбика я застал за большим деревянным столом — он ненавидел столы из металла или пластмассы, — на котором в беспорядке громоздились стопки листов, сплошь покрытых его тонким капризным почерком. Он выбрал одну такую стопку и протянул мне.

— Прочти и скажи, что ты об этом думаешь.

Я взял бумаги, присел на край стола и погрузился в чтение. По истечении некоторого времени я придвинул к столу гораздо более удобный стул и, взяв лист чистой бумаги, принялся покрывать его собственными расчетами. Мне трудно было уследить за мыслью Кельбика, и, если бы он раньше не научил меня своему особому методу анализа, я бы с этим никогда не справился. Даже сейчас эта работа была нелегкой, и прошло несколько часов, прежде чем я довел ее до конца. Я с удивлением посмотрел на друга: