Шлепаем по грязи в африканской глухомани под крики хищных животных и т.п. К этому я привычен. К чему не привычен, так это к сиреневому свету, вырастающему перед нами. Свету странного сиреневого оттенка, слегка мерцающему. Мы проходим горный хребет — и натыкаемся на сторожевой пост. Снова непруха! Бравый тиральер хочет насадить меня на пику, я ору во всю глотку — прибегает офицер. Следует обычная лекция о вредоносности прессы, затем офицер вдруг смягчается. Раз уж я здесь! Если желаю видеть. Еще бы я не желал! Я устремляюсь вслед за офицером. Мы преодолеваем другой горный хребет. Там, в долине, сверкая в лучах восходящего солнца, стоит марсианский звездолет. Забавно, скажу я вам мимоходом, что никто даже не усомнился в его происхождении — а ведь следовало бы!..

— Но обо всем этом вы рассказали в своем репортаже, и пока что никакого прокола...

— Подождите, все еще будет... Я продолжаю медленно продвигаться. Офицер какое-то время следует за мной, затем останавливается и исподтишка смеется. «С чего бы это веселье?» — спрашиваю себя я, но иду дальше. Один шаг, другой, третий. Бух! Падаю на спину, в грязь. Черт возьми, ну и удар!

Тут уже офицер подходит и все мне объясняет. Марсиане окружили место приземления невидимой электрической стеной, способной отбросить, не убивая, любое крупное животное. Я, конечно, взбешен — мог бы и предупредить, — но смягчаюсь, когда он протягивает свой бинокль.

Смотрю — и вижу марсиан. Их четверо, у каждого шесть рук-щупалец, круглая голова, две ноги. Но вы и сами все видели, по крайней мере — в кино.

В высшей степени раздосадованный, провожу там все утро. Со стороны Нделе доносится громкий свист реактивных самолетов, но ни один не решается пролететь над марсианами. Из летательного аппарата выбираются трое пришельцев, а вслед за ними — нет, глаза меня не обманывают! — человек, черный как смоль туземец. И он о чем-то с ними болтает, мерзавец! Определенно, болтает — все это сопровождается кивками, жестикуляциями рук, на которые отвечают жестикуляции щупалец, указаниями направлений и т.д. А я стою, беснуюсь и неистовствую. Не случись этой непрухи, возможно, это я бы сейчас разговаривал с марсианами!

Проходит день. Я не схожу с места, делю ужин с постовым, очень гордым в глубине души знакомством с «военным корреспондентом». К утру ничего не меняется, за исключением моего лица, распухшего от укусов москитов. Я возвращаюсь на свой наблюдательный пост. Марсиане — снаружи, у звездолета, и разговаривают, без конца разговаривают с этим проклятым туземцем! Он делает жест рукой, отступает практически до невидимой преграды и ложится в траву. Марсиане возвращаются на свой корабль. Проходит несколько секунд, затем — пфюиить! Звездолет поднимается в небо и исчезает.