Когда он проснулся, она уже сооружала из камней подставку для котелка, наполненного снегом.

— Похоже, что снаружи день клонится к вечеру,— сказала она.

Она заметила, что он открыл глаза.

— Но точно так же это может быть и утром, а может быть, это пасмурный зимний полдень. Буря ничуть не утихает. Это очень хорошо, так как не даст им выследить нас. Даже если они. вышли в погоню, то как они смогут добраться до этого места? Этот котелок был вместе с одеялами в тайнике. Там же была сумка с сушеным горохом. У нас здесь всего будет в достатке.

Она повернула к нему свое лицо и улыбнулась.

— Хоть здесь и темно, но это, пожалуй, единственный недостаток нашего убежища. Я не люблю толстые стены и темноту.

— Это все же лучше, чем завязанные глаза. Хотя этой твоей повязке я обязан жизнью. Слепой Хоррассали все же лучше, чем мертвый Фальк.

Он горько рассмеялся, а потом спросил:

— Что заставило тебя спасти меня?

Она пожала плечами, на ее устах была все та же едва заметная улыбка.

— Ты был такой же пленник, как и я... Они всегда говорят, что Странники искусны в хитрости и притворстве. Ты разве не слышал, как они называли меня? Лиса! А сейчас давай-ка я взгляну на твои рапы. Я взяла с собой свою сумку с лекарствами.

— Странники еще искусные врачеватели?

— Мы кое-что смыслим в этом деле.

— И тебе известен Старый Язык. Похоже, что вы, Странники, не забыли, как жили люди в прежние времена, в отличие от Баснассков.

— Да, мы все можем изъясняться на Галакте. Посмотри-ка, внешняя часть твоего уха была вчера обморожена, потому что ты снял завязку своего капюшона, чтобы помочь мне в пургу.

— Но как я могу взглянуть на свое ухо?— Фальк рассмеялся.— Уж лучше ты смотри на него.

Когда она наложила пластырь на все еще не заживший порез на левом виске, она пару раз искоса посмотрела на его лицо и в конце концов осмелилась спросить:

— Наверное, среди обитателей Леса у многих такие странные глаза, а?

— Ни у кого.

Повинуясь обычаю, она ни о чем больше не спрашивала, а он, давно решив никогда никому не открываться, не хотел добровольно ни о чем рассказывать. Но его собственное любопытство все же заставило его задать ей вопрос: