Состарившись, Энноч встретил в долине Гор человека со своей родины и спросил его:

— Как поживает домейн Шат?

Тот ответил, что Шат живет плохо. Ничего не растет на полях, люди болеют, весенние посадки вымерзают, и так продолжается уже много лет. Тогда Энноч сказал ему:

— Я Гетерен из Шата.

Он рассказал, как ушел на лед и с кем там встретился. В конце своего рассказа он сказал:

— Скажи всем в Шате, что я беру назад свое имя и свою тень.

Вскоре Гетерен заболел и умер. Путешественник принес его слова в Шат и с того времени домейн снова стал процветать, и все в домах, полях и в очагах стало хорошо.

3. Я проснулся поздно и остаток утра провел, перечитывая заметки об этике дворца, наблюдения над гетенианской психологией и манерами, сделанные моим предшественником-исследователем. Я плохо понимал, что читаю. Впрочем, это не имело значения: все это я уже знал и читал, чтобы заглушить внутренний голос, говоривший мне, что все идет плохо.

Не сумев заглушить его, я начал с ним спорить, утверждая, что без Эстравена было бы еще хуже, чем с ним. В конце концов, моя работа — это работа одного человека.

Первый корабль всегда один. Первые известия об Экумене в любой мир приносит лишь один человек.

Он может быть убит, как Пелледж на Таурусе-4, или заключен в сумасшедший дом, как первые три мобиля на Гао, один за другим. Но подобная практика продолжалась, потому что она оказалась действенной.

Один голос, говорящий правду, обладал большей силой, чем флоты и армии, но для этого нужно время, много времени, а времени у Экумена предостаточно. Не спорь, произнес внутренний голос, но я продолжал спорить в молчании и прибыл во дворец на аудиенцию к королю во втором часу, полный спокойствия и решимости. И все улетучилось еще до того, как я увидел короля.

Стражники и чиновники дворца провели меня в приемную по длинным залам и коридорам королевского дома. Меня попросили подождать и оставили одного в высокой комнате без окон. Там я и стоял, одетый соответственно предстоящему свиданию с королем. Я продал свой четвертый рубин. Исследователи сообщили, что гетенианцы высоко ценят эти драгоценные камни, поэтому я захватил их с собой целую сумку, чтобы расплачиваться за все необходимое. Треть полученных денег я потратил на одежду для вечернего парада и сегодняшней аудиенции — все новое: серые брюки, длинная нижняя рубашка, новая шапка, новые перчатки, заткнутые под соответствующим углом за пояс, и новые сапоги. Уверенность в том* что я хорошо одет, увеличила мои спокойствие и решительность. Я спокойна и мужественно смотрел по сторонам.