– Растолкуйте мне, – взмолился Валенсия, лицо которого заблестело от пота. – Наверно, она объяснила вам причину. Прошу вас!

– Честного слова, что я никому не скажу, Кира с меня не брала. Знала, что сплетничать я не стану. – Эйко оглядела собеседника. – Мне кажется, вам можно доверять.

– Спасибо, – тихо произнес Неро.

– Она пришла ко мне за советом, – начала Эйко. – Хотя что я могу посоветовать?.. Вернее, ей просто была нужна компания. Мы провели несколько дней в заповеднике Треворроу – забирались на Дерево, глядели вокруг и пытались найти правильное решение. Я не стану вдаваться в подробности, скажу только, что оно далось нелегко. Вы, наверно, слышали заявление Гатри?

– Слышал. Необходимы новые модули, иначе все сорвется. И Кира… Пилот Дэвис вошла в число тех, кто согласился пожертвовать собой. Я знаю о файерболской клятве, сеньорита Тамура, но, по-моему, это уже чересчур. Ей-богу, чересчур!

– Не забывайте, ею двигала не только верность присяге. Ведь она планирует лететь сама, со второй экспедицией.

– Почему? Почему? Неужели ей так все надоело?

– Она чувствует, что задыхается в здешней атмосфере. К тому же, речь идет о судьбе человечества… Но нет, Кира так высокопарно не выражалась, и мне тоже не следует. – Эйко протянула руку, прикоснулась кончиками пальцев к ладони Валенсии. – Само по себе, копирование не такая уж страшная вещь. Кроме того, модуль не испытывает ужаса перед смертью. Это не человек, который всеми силами цепляется за жизнь.

– Разумеется, – с горечью в голосе отозвался Неро. – Ему-то терять нечего.

– Ошибаетесь. Неужели вы думаете, что если бы все обстояло именно так, как получается из ваших слов, Гатри-сан стал бы цепляться за жизнь? Я с детских лет, постоянно утрачивая мужество, ищу истину, а потому, как мне кажется, могу понять Киру. Модуль воспринимает вселенную совершенно иначе, чем человек. Новые горизонты, новые возможности – отчасти сверхчеловеческие; ты словно рождаешься заново, можешь совершить то, на что потребуются десятилетия, если не века, а потом, если пожелаешь, обретешь вечный покой.

– Вот, значит, как? – пробормотал Валенсия, который слушал, опустив голову. – То есть она поступила так не потому, что ей было плохо, и считает, что не причинила себе зла?

– Решение далось нелегко, – повторила Эйко, – но теперь она ничуть не раскаивается. Сказать по правде, я давно не видела ее такой довольной.

– Понятно. – Валенсия выпрямился. – Gracias, mil gracias. Вы оказали мне огромную услугу.

– Вы хороший человек, сеньор.

– Неужели? После того, что произошло?