Завидев нас, посол склоняется в каком-то нелепом поклоне, переплетя ноги так, точно и до их гальюнов мстительный местный бортинженер добрался. Кое-как раскрутившись обратно и чудом не грохнувшись, он с открытым ртом воззряется на Рори, несущего в себе ящик новоявленной валюты.

— Эй, але. На Гингеме, — щелкает Варг металлическими пальцами, утомившись ждать, когда ж тот из кататонии удивления выпадет.

— Верховный бог-громовержец выражает неудовольствие пустой тратой небесного времени и желает немедля узреть старейшин, — на всякий случай поясняю я, стараясь придерживаться местного диалекта, в котором успела-таки немного попрактиковаться с Бо. Кактусоносец, наконец, переводит сияющий взор, не замутненный излишками интеллекта, на нас и почтительно произносит:

— Добро пожаловать наша деревня. Великий праздник начаться, можно колесница звать? Ноги идти по грешный земля нельзя богам.

— Отлично, тут есть такси, — радуюсь я. — Вызывайте свою колымагу… то бишь колесницу. Не будем осквернять свои организмы небожителей хождением по недостойному божественных пяток грунту.

— Колесница? — грустнеет Нюк. — Может, лучше немножечко осквернимся? Я как вспомню гужевой транспорт Тагарана… Или своим ходом, на ранцах. Пусть только направление покажет.

— Мы хорошо подобранной коллекцией мозолей разжиться успеем, пока до их деревни по пересеченной местности в скафандрах доковыляем, а посланцам звезд это не к лицу… или не к пяткам, — возражаю я. — Да и вдруг эти ребята вызверятся, что топчем их многогрешную землю своими божественными копытами, вопреки всем традициям и суевериям? Может, по ней пристало скакать только демоническим приспешникам этой… Мамуки.

Пока Нюк и его вестибулярка предвкушают прелести поездки, из зарослей на полянку выкатывается нечто вроде гигантской корзины на разнокалиберных, грубо выструганных колесах. Хотя вообще-то это больше похоже на разворошенное птичье гнездо. Чего только нет в его конструкции! И ветки, и лианы, и неизменные, пожухшие уже цветочки, и какие-то неизвестного происхождения провода, и черная дыра еще ведает что. Влачится это кособокое сооружение за странного вида скотинкой, изрядно смахивающей на увеличенную до размеров быка голубую лягушку с рогами и хвостом-метелкой в довесок. За повозкой, пышно разубранные цветами, выступают давешние агрессоры. На копьях теперь тоже цветы, а говнометалки, похоже, в деревне остались. Они нестройно подвывают какую-то песню, а чешущий впереди пацаненок сеет из корзинки лепестки.

— Поглоти меня туманность! Колоритненько… весьма, — комментирую я, впечатленная этим безумным шествием.