Секретарь повиновался. Глаза его были опущены, на гладком белом лице отсутствовало всякое выражение. Кажется, что отсутствовала сама жизнь.

— Этот флоринианец, — продолжил Файф, не обращая внимания на секретаря, — мой личный слуга. Он практически не расстается со мной и никогда не общается с соплеменниками. Но дело даже не в этом. Посмотрите на него внимательно. Загляните ему в глаза. Неужели не видите, что он под действием психозонда? Он физически не способен меня предать. Если уж на то пошло, ему я доверяю куда больше, нежели вам. Без обид, господа.

— Какие уж там обиды, — усмехнулся Борт. — Нам действительно далеко до преданности психозондированного слуги.

Стин вновь хохотнул и заерзал в кресле, словно оно нагрелось под ним.

Никто больше не высказался по поводу того, что Файф применил психозонд к слуге. Сделай они это, Файф бы сильно удивился. Использовать психозонды было запрещено всем, включая великих нобилей. Его разрешалось применять лишь в отношении сумасшедших и преступников.

Тем не менее Файф использовал зонд всегда, когда считал полезным, особенно если речь шла о флоринианцах. Применение психозонда к саркцам было более щекотливым вопросом. Поговаривали, что Стин, чье ерзание при упоминании психозонда не ускользнуло от Файфа, использует зондированных флоринианцев обоих полов далеко не в качестве секретарей.

— Теперь к делу. — Файф сцепил короткие пальцы. — Я созвал вас не для того, чтобы развлекать чтением вслух писем чокнутых. Напротив, я полагаю, у нас действительно возникла серьезная проблема. Первым делом я задался вопросом, коснулось ли это меня одного. Да, я — самый богатый из нас, но в моих руках — только треть торговли кыртом. Целиком ее контролируем мы впятером. Сделать пять целлокопий письма не труднее, чем одну.

— Сколько слов! — пробормотал Борт. — Что конкретно вы хотите?

— Он хочет выведать, лорд Борт, — сухие бесцветные губы на сером лице Балля едва шевелились, — не получали ли и мы подобных писем.

— Вот пусть и скажет об этом прямо.

— Я именно так и поступил, — ровным голосом отозвался Файф. — Ну и?

Нобили переглянулись, кто-то — с сомнением, кто-то — с вызовом, в зависимости от характера.

Первым решился заговорить Рун. Его розовое лицо покрывала испарина, он вытащил кыртовый платок и протер складки жира под подбородком.

— Я ничего не знаю, Файф. Спрошу у своих секретарей. Они, между прочим, саркцы. В конце концов, если подобное письмо и приходило, его наверняка сочли… как бы поточнее выразиться… чепухой, написанной психом. Передавать такое мне никто бы не стал, будьте покойны. Ваш же стиль делопроизводства, как я вижу, не в состоянии оградить вас от мусора.