— А теперь, с вашего позволения, мне пора спать. Еще одной дозы антисомнина мое дряхлое тело не выдержит, я не сплю уже вторые сутки.

Благодаря достижениям трименсиональной персонификации важные встречи редко проводились лицом к лицу. В физическом присутствии старого посла Файф находил нечто непристойное. Нельзя было сказать, потемнел ли смуглый нобиль лицом, однако морщины выдавали молчаливый гнев.

Файфу приходилось молчать. Говорить было нечего. Оставалось лишь мрачно сверлить взглядом людей, оказавшихся перед ним.

Абель. Плюгавый старикашка, маразматик, за спиной которого — миллион планет.

Юнц. Чернокожий упрямец с буйной шевелюрой, источник всех нынешних бед.

Стин. Предатель! Даже в глаза Файфу боится взглянуть.

Староста. Смотреть на флоринианца было труднее всего. Туземец, обесчестивший его дочь своим прикосновением, оставался под защитой стен посольства. Будь Файф теперь один, он бы изо всех сил грохнул кулаком по столу. Однако его лицо должно было оставаться бесстрастным, хотя внутри все бурлило от гнева.

Если бы Сэмия не… Ладно, что уж теперь об этом. Он сам потакал ее своеволию, винить теперь надо лишь себя самого. Дочь не стала ни извиняться, ни оправдываться. Честно рассказала, как пыталась поиграть в галактическую шпионку и чем все закончилось. Без утайки поведала о своем горьком позоре, надеясь на отцовское понимание. И она его получит. Получит, пусть даже ему придется разрушить все то, что он с таким трудом создавал.

— К этой встрече меня принудили. Не вижу надобности что-нибудь говорить. Я здесь, чтобы слушать, — произнес Файф.

— Кажется, Стин хочет вам что-то сказать, — ответил Абель.

Взгляд Файфа налился презрением. Заметив это, Стин взвился как ужаленный:

— Вы сами заставили меня переметнуться к Трантору, Файф! Нарушили принципы автономии. Право слово, неужели вы рассчитывали, что я это стерплю?

Файф промолчал. Абель, не без толики презрения, оборвал Стина:

— К делу, Стин. Вы утверждали, вам есть что сказать? Вот и говорите.

— И скажу! — На желтоватых щеках Стина выступил нездоровый румянец. — Я не претендую на лавры великого детектива, каким себя воображает Файф, но мозги у меня на месте. Да, на месте. И думать я умею. Вчера Файф рассказал нам байку о таинственном предателе, которого он именовал Иксом. Однако я ни на минуту ему не поверил. Вся эта история понадобилась для того, чтобы объявить чрезвычайное положение. Меня не одурачишь.

— То есть никакого Икса нет? — спокойно спросил Файф. — Зачем же тогда вы удрали? Беглец сам расписывается в своей вине.