Лим. Когда Мани за мной прилетел, я увидел внутренним взором лицо Вита и почувствовал тревогу. Больше ничего – тревога и чувство, что надо спешно возвращаться. Но пока мы летели, я разработал систему общения с Мани. Он метался из угла в угол кают-компании – датчики корабля фиксировали быстрое перемещение сгустка энергии. В инфракрасном и ультрафиолетовом излучении пятно энергии было хорошо видно. Мне пришла идея спроецировать голографический экран с изображением родной звезды Мани – Лейтона. Он не сразу, но потянулся к ней. Замер. Дальше я стал задавать вопросы, а он – отвечать.

Евграф. Как ты задавал вопросы? Он уже научился понимать русский?

Лим. Видимо, да. Он же не расстается с Витом.

Евграф. И что дальше?

Лим. Мани понял мою затею и стал скакать по экрану вверх и вниз, будто рисуя график бешеного сердцебиения.

Евграф. Может, он просто заболел?

Лим. Астральные тела не болеют. Я спросил его: что-то случилось? Он нарисовал собой круг на экране. Я спросил: с Витом? Снова круг.

Евграф. Интересно, с чего ты решил, что круг – это «да»?

Лим. Не знаю… А что бы ты нарисовал? Круг – это законченность, правильность. Согласованность начала и конца.

Евграф. Допустим. Что дальше?