– Очень проста. Я хочу выяснить, что же в действительности произошло с «Маджестикой».

Эксфо смотрел на Роба все с тем же мрачным видом. Он поднял руку и как бы предостерегающе вытянул вперед свой металлический указательный палец.

– Понял. Но что ты можешь узнать дополнительно к тому, что обнаружила следственная комиссия? А, стало быть, ничего нового не выяснит и Холлис Кип, если отправится на Далекую звезду?

– Если честно, я не знаю, Эксфо, – ответил Роб. – Может быть, я ничего не узнаю. Во всяком случае я смогу посетить станцию автоматического слежения Филекса. У меня будет возможность самому услышать последние слова с «Маджестики» и самому поговорить с людьми на стартовой площадке. Может, мне удастся найти среди них космических разнорабочих, которые были на полигоне семь лет назад. Конечно, вся эта затея рискованная и, вероятно, бесполезная. Но я должен это сделать, Эксфо! Понимаешь, я должен!

Несколько мгновений робот изучающе смотрел на своего воспитанника. Потом он повернул руки ладонями вверх. От их металлической гладкой, блестящей поверхности отражался свет, падающий с потолка.

– Мне кажется, люди часто не отдают себе отчета в своих действиях. Теоретически я понимаю, почему ты хочешь ехать. Но эта идея не вызывает у меня такого же энтузиазма, как у тебя. Вероятно, оттого, что у меня не было ни матери, ни отца. Но я должен тебя предупредить: эмоциональные порывы часто приводят к разным ошибкам. Все это может принести тебе неудачу и сильное разочарование, не говоря уже…

– Ты поможешь мне затребовать ссуду или нет? – решительным голосом спросил Роб.

После нескольких секунд напряженного молчания Эксфо ответил:

– Мне придется это сделать вопреки всему моему логическому мышлению.

– Поставь себя на мое место, Эксфо! – обиженно сказал Роб. – Я знаю, что поездка может оказаться безрезультатной. Но ничего не делать еще хуже. Если я не поеду, то всю оставшуюся жизнь буду вынужден выслушивать обвинения от людей, подобных Керри Шарки. Кроме того…

Эксфо поднял правую руку. Роб замолчал в растерянности.

– Ты убедил меня в своей искренности, Роб, – глаза робота светились более мягким, спокойным светом. – Вопреки всякой логике я не только помогу тебе, но буду питать надежду, что тебе удастся раскрыть что–то новое и важное – даже если оно будет неопровержимым доказательством того, что факты прошлого изменить нельзя.

– Думаю, лучше знать правду, чем ничего не знать, – сказал Роб.

А про себя подумал по–другому. Жизнь с такой правдой может превратиться в пытку, которая будет длиться до конца его дней. Воспитателю же Роб с неподдельной искренностью выразил благодарность: