Лазарус готов был поспорить на что угодно, что боги ничего не упоминали, пока Либби не объяснил все Крилу Сарлу, но промолчал. Ему хотелось спросить Сарлу, удивило ли того появление гостей с неба, но ему не приходило в голову ни единого джокайрского слова, которое могло бы означать «удивление» или «любопытство». Он все еще пытался сформулировать вопрос, когда Сарлу заговорил снова:

– Отцы моего народа летали в небесах, как и вы, но это было еще до того, как пришли боги. И боги в своей мудрости велели нам больше так не делать.

Чертова ложь, подумал Лазарус, чисто ради хвастовства. Ничто не указывало на то, что джокайры когда-либо покидали свою планету.

В тот вечер в доме Сарлу Лазарусу пришлось претерпеть долгую процедуру, суть которой, как он полагал, состояла в развлечении почетного гостя. Сидя на корточках рядом с Сарлу на приподнятой части пола просторного общего жилища клана, он два часа слушал завывания, которые, возможно, именовались здесь пением. Лазарус считал, что, если наступить на хвосты полусотне собак, результат будет и то благозвучнее, но пытался воспринимать оказываемый ему прием как должное.

Лазарус вспомнил, что Либби рассказывал, будто массовое хоровое завывание, которому любили предаваться джокайры, на самом деле являлось местной музыкой и что люди могли даже получать от нее удовольствие, изучив местные звуковые гаммы.

Сам Лазарус, однако, в этом сомневался.

Тем не менее он вынужден был признать, что Либби в некоторых отношениях понимал джокайров намного лучше, чем он сам. Либби с радостью обнаружил, что джокайры – превосходные и искусные математики. В числе прочего их способности к счету вполне могли сравниться с его выдающимся талантом. Их арифметика выглядела невероятно замысловатой для обычных людей. Любое число, сколь бы большим или малым оно ни было, являлось для них уникальной сущностью, а не просто сочетанием чисел поменьше. Соответственно, они пользовались любой удобной им позиционной или экспоненциальной нотацией с любым основанием – рациональным, иррациональным, переменным, или вообще никаким.

Им невероятно повезло, размышлял Лазарус, что Либби сумел стать математическим переводчиком между джокайрами и Семействами, иначе многие новые технологии, которые показывали им джокайры, просто оказалось бы невозможно понять.

Странно, подумал он, почему джокайры не проявляют никакого интереса к изучению человеческих технологий, которые предлагались им взамен?

Нестройные завывания смолкли, и мысли Лазаруса вновь вернулись к окружающей обстановке. Принесли еду, и семейство Крил набросилось на нее с тем же энтузиазмом, с которым джокайры делали все остальное. Вряд ли, подумал Лазарус, здесь когда-нибудь приживется такое понятие, как чувство собственного достоинства. Перед Крилом Сарлу поставили большую миску в два фута в поперечнике, наполненную до краев аморфной массой, и десяток столпившихся вокруг нее Крилов начали хватать еду горстями, не проявляя никакого уважения к старшему. Сарлу, однако, небрежно отогнал нескольких и, погрузив руку в миску, извлек комок пищи и, быстро скатав ее в двупалой ладони, подсунул под нос Лазарусу.