Взявшись за руки, словно потерявшиеся в лесу дети, они медленно побрели к своему единственному прибежищу в этом странном мире — челноку. Его огни угадывались за хаосом льда и камня, который — если следовать взглядам, изложенным местной флорой, — являлся второй стороной всеобщей гармонии.

Вероятно, так оно и было, но Хэм никогда не чувствовал склонности к философствованию, ощущая себя, прежде всего, человеком дела. Его недомогание бесследно прошло, но из-за слабости Пат они несколько замешкались в пути и немедленно поплатились за это: острый осколок камня, метко пущенный сильной рукой, разбил левый фонарь на наголовнике Пат.

— Вот мерзавцы! — возмутился Хэм. — Вряд ли это случайное попадание. Кажется, злодеи сознательно задумали лишить нас световой защиты!

Когда захлопнувшийся люк челнока отделил Хэммондов от назойливой «свиты», у Пат едва хватило сил освободиться от скафандра. Она примостилась возле стола и, уперев локти о край столешницы, безвольно коснулась лбом ладоней. Через некоторое время ее вывел из транса аппетитный запах. Подняв голову, она увидела перед собой чашку горячего крепкого бульона и лицо Хэма, улыбавшееся ей сквозь ароматный пар.

— Подкрепи силы, женушка, они нам еще пригодятся, — сказал он, принимаясь за свою порцию. Увидев, что и Пат поднесла к губам чашку, он одобрительно кивнул. — Тебя так увлекла беседа с этим местным эрудитом, что ты чуть не стала жертвой «газовой атаки». Это была не усталость, а результат отравления: именно споровые мешочки этих пупырчатых гигантов швыряли в нас триопсы на Дороге Безумца.

Пат, похоже, несколько пришла в себя и смогла сосредоточить внимание на словах Хэма.

— Ты, пожалуй, прав, — заметила она. — А я никак не могла вспомнить, почему мне знаком этот запах.

— Естественно, — согласился Хэм. — Ты же почти сразу потеряла сознание. Ветра в ущелье — по сравнению со здешними просторами — считай что и не было вовсе, а концентрация отравы огромная. Любопытно, как триопсы поняли, что споры грибов ядовиты? И почему сами-то они не травятся?

— Для того чтобы разобраться в этом, надо значительно расширить круг исследований, — решительно проговорила Пат, и Хэм с удовольствием отметил, что в ней опять возрождается прежняя напористость. Патриция, между тем продолжила излагать свои выводы: — Дело в том, что на Венере существует единая экологическая система, только здесь — в отличие от Сумеречной Страны — она упрятана глубоко под поверхность планеты. Там, внизу, проявления жизни ничуть не слабее, чем, например, в Хотленде, потому что раскаленное ядро планеты обеспечивает требуемое для этого тепло, а воды здесь предостаточно. Поверхностный холод загоняет жизнь вглубь, но там, где он отступает, она пробивается наружу. Я думаю, что и дневная сторона планеты тоже не обделена какой-то живностью, но там роль холода выполняет немыслимый жар.