Она уже погрузила внутрь шлюза базового блока снятый мною комплект стыковочной аппаратуры с “Кентавра”, и теперь проворно перебирая руками по поручню, вновь приближается к грузовичку. Стелла -пышнотелая и весьма активная афроамериканка, сама себя прозвавшая “Ночкой”, как она выразилась, “в целях окончательной расовой толерантности”, - наловчилась очень ловко и быстро работать в выходном скафандре. Я же, напротив, не суечусь и делаю свое дело, может, и несколько медлительно, но зато основательно и надежно.

- Отдыхаю, - нехотя отзываюсь я. - Мы с тобой практически полностью закончили демонтаж. Осталось снять крепление антенны.

За те пять часов, которые длится наш выход в космос, я действительно устал. Если Стелле заранее была отведена роль подмастерья, таскающего для мастера инструменты и уносящего снятые с “Кентавра” грузы, то основная слесарная работа выпала мне. А крутить гайки - пусть даже и в невесомости, и с помощью универсального шуруповерта - далеко не так уж легко, как может показаться. Кисти рук и предплечья постепенно налились свинцовой тяжестью усталости.

Меня от “Ночки” отделяет всего каких-то три метра. Я завис в пространстве почти у середины “Кентавра”, над грузовой рамой между стыковочным и топливным отсеками. Грузовичок с Земли пришел к нам неделю назад. Мы быстренько перетаскали из него все грузы внутрь станции, перекачали доставленное топливо, и теперь осталось только снять с поверхности стыковочного отсека ненужное больше оборудование для сближения “Кентавра” с “Инолусом”. Через несколько дней грузовик разделится надвое: стыковочный отсек останется в составе лунной станции, чтобы после дооснащения принять еще парочку модулей с Земли, а хвост “Кентавра” - топливный и агрегатный отсеки -отправятся в путешествие к Солнцу.

- Как у русских говорят: умучился после трудов правильных? - глядя на мою расслабленную позу, интересуется миссис Уилсон.

- Умаялся после трудов праведных, - почти автоматически поправляю я. Еще в начале полета мы со Стеллой условились, что она при необходимости будет корректировать мой английский, а я - следить за ее русским. Учиться всегда полезно, даже во время полугодовой лунной экспедиции.

- Отдыхай, мой Зайчонок, - с игривым хохотком разрешает “Ночка”.

“Мой Зайчонок”... При таком великолепном сочетании имени и фамилии - Лев Зайчонок, - дабы попытаться отделаться от тянувшегося за мной от рождения шлейфа плоских шуточек, мне ничего иного в жизни не оставалось, как выбрать себе какую-нибудь оригинальную профессию из числа тех, которые принято называть мужественными, и добиться в ней немалых успехов. Кажется, мне это удалось: я совершаю уже шестой космический полет, а до пенсии мне еще очень и очень далеко.