– Тогда я пошёл, – сказал Вака-хико и вправду пошёл.

Закинул лук за спину и двинулся вниз по дороге. Никакое жёлтое облако на него не падало, и туман снизу не поднимался. Совет и многочисленная толпа зевак стояли на гребне склона и следили за его удаляющейся спиной. Когда он проходил полями, жнецы поднимали головы и вежливо раскланивались с посланцем, а затем снова брались за серпы и аккуратно, чтобы не стрясти зерно на землю, подрезали стебли созревшей пшеницы. У околицы его встретили бабы, переговорили и увели в решётку улиц. Гонец скрылся за конусами юрт и больше не показывался.

Поручение у него, по мнению полковника и совета, было пустяковым, так что они ожидали: Вака-хико вот-вот появится, прямо сейчас. Когда солнце стало клониться к горам, а Юнец так и не показался, они занервничали, но не очень. Решили, что к ночи точно будет. Выкатился месяц, кося серпом зёрна звёзд, но от Вака-хико не было ни слуху ни духу. И наутро весточки от него не поступило, и на второе…

Что могло приключиться с посланцем? Если его убили, то могли бы, по крайней мере, выставить труп на всеобщее обозрение. Тогда хоть как-то прояснилась бы позиция О-кунинуси: переговоров он не желает и убьёт всякого, кто сунется в его границы. А тут все томились от неопределённости. Не знали, что и подумать.

Прошло семь дней. Жнецы за это время собрали урожай и принялись свозить его в амбары – длиннющие дощатые сараи, построенные чуть в стороне от жилищ. Идзанаки дни напролёт напряжённо думал, что же предпринять, как узнать о судьбе гонца. Наконец додумался. На рассвете восьмого велел принести в его походную юрту мудрого говорящего ворона. До полудня обучал фразе: «Почему восемь дней не возвращаешься, не докладываешь, Вака-хико?» Мудрая птица такую простую фразу запомнить не смогла, твердила как дура: «Скоро каркнешь, Како-каро?» Пришлось смириться с такой постановкой важного вопроса. Ворона запустили, самые зоркие разведчики следили за его полётом и доложили полковнику, что птица опустилась среди юрт, но, куда именно, они, разведчики, сообщить не могут.

Ворон вернулся на рассвете и принёс первую и последнюю весточку от Юнца. Но то ли птица перепутала слова, то ли сам Вака-хико не подумал, что его сообщение двусмысленно, звучало оно так: «Скоро крякну, Како-каро».

– Вот-вот сообщит, – перевёл стратег.

– Нет, скоро помрёт, – высказал другую точку зрения средний брат – Цукуёми.

Судили да рядили, а потом решили, что терять нечего, и отправили в котловину давно уже дожидающегося своего часа Фуцу. Тот неторопливо спустился, дошагал до околицы и стал там, понимая, что сейчас сверху за ним следят затаив дыхание тысячи его соратников, близких, родных и просто сочувствующих. Когда из-за конусов юрт показалась процессия, в одном внешне не примечательном человеке из толпы Сотон узнал племянника. Сердце-вещун подсказало.