Все мы под случаем ходим.

— Лесик! Сюда!

Скатываюсь по ступеням, перепрыгиваю через раненого опера по особо важным. Бегу, пригибаясь, к тому месту, где Машка заняла для нашего отдела удобные места. Краем глаза замечаю, как студентки из медицинского волокут к отделению черное пальто, на котором шевелится изрешеченный пулями человек в форме постового. Вскрикивает, неловко взмахивая руками, одна из студенток и валится на

постового. Из ее спины торчит арбалетная стрела. Постовой сильно ругается, вспоминая родителей, всех, кого только удалось вспомнить. Опускаюсь рядом с Баобабовой.

— Видал, что творят, — Машка грызет где-то добытый початок кукурузы. — Засели в высотке и оттуда из арбалетов нас мочат. Тоже мне, Чингачгуки нашлись.

Прямо перед баррикадой распускается черным фонтаном взрыв. Куски разорванного асфальта гулко врезаются в шкафы и столы, барабанят по крышам перевернутых автомобилей.

— Артподготовка у них. — Машка осматривает огрызок, коротко замахивается и швыряет его через баррикаду. Туда, где засели Охотники. — Нате, подавитесь нашими человеческими кукурузинами!

В ответ на предложение прапорщика Баобабовой в то место, откуда она только что высовывалась, вонзаются штук десять стрел.

— С оптикой уроды работают, — сообщает Машка, устраиваясь поудобнее. — Тебе кто оружие доверил?

— Дядя Саша одолжил.

— А-а… Только ты на меня дуло не наводи. Ружье твое без предупреждения может бабахнуть.

Рядом лежащие опера и милиционеры весело ржут, не обращая внимания на артобстрел. Короткими перебежками к нам присоединяется Угробов. Я давно заметил, что капитаны с большой выслугой лет тянутся к молодым лейтенантам и еще более молодым прапорщикам.

— Задолбили снайпера. — Угробов плечом отодвигает сейф из отдела кадров и пристраивается правее меня. Выкладывает перед собой нехитрые капитанские пожитки. Два пистолета, три гранаты, пакет с мандаринами. — Пятерых уже отметили.

Так мы и до победы все не доживем. Баобабова, может, в атаку сходим? Как мыслишь?

— Перестреляют, как мышат, — сообщает свое мнение Машка, выглядывая в щелку на улицу. — Мы как на ладони у них. Обещайте, что после победы вы вокруг отделения окопчики выроете. Отсюда и до соседнего района. А Охотники, кстати, сейчас сами пойдут. Ну-ка, пригнитесь.

Машка с силой вдавливает мою голову в баррикаду. За спиной слышится гулкий вой, и крыльцо отделения, выложенное мрамором на средства богатых непосаженных меценатов, превращается в рухлядь, не подлежащую восстановлению.

— Ишь ты, — усмехается капитан, — а урна как стояла, так и стоит.