И вот тут подсуетиться надо мне. Через щелочку в двери я уныло обозревал импровизированный зал суда. То есть зала-то никакого не было, так, обман зрения, иллюзия, морок, как в народной легенде про Барбру, которую замуж за горного тролля чуть не выдали. Но мне было удобнее смотреть ее глазами…

А он господинчик-то неавантажный совсем, шибзденький. И пишет вон как вроде старательно, прямо как у нас Петер — губернаторов писец. На лице такая важность прописана, да только никто того не ведал, что Петер не губернаторовы резолюции строчит, а к Гретхен в соседнюю деревню эпистулы любовные чиркает. А сам-то морок держит, крепко держит, чертяка. Эх, девица Михайлина, надобно вам было тетушку лучше слушать, сейчас бы прознали, что к чему. Необразованная ведьма — слабая ведьма, будь у нее хоть до потолка силы.

Я еще раз оглядел зал. Вон парнишка лежит, прямо у кресла. Нет, его не поднимешь, тот его хорошо оглушил. Вон чьи-то бренные останки… Ну их, склеивать заморочишься. Вон хозяйкина собака к креслу привязана, уши прижала, ерзает. О, а если через собачку действовать?

Так, главное — обставить все тихо и бесшумно, чтобы этот меня не увидел. Быстренько метнуться к креслицу, развязать хоть одну тесемочку… А там как пойдет, может, хозяйку развязать удастся.

Наконец-то спасаем Мишку

Инквизитор все продолжал что-то писать, периодически останавливаясь, чтобы перечитать написанное.

— За мемуары взялись? — спросила я. Так, разговор завести захотелось…

Тот опять погрозил мне пальцем:

— Шутить изволишь! Сие не мемуары, сие мой последний протокол… Сегодня я с тобой покончу и больше протоколов писать не буду.

— Постойте! — нахмурила я брови. — А чего же вы там пишете, если меня еще не допрашивали, да и заседания суда как такового не было!

— А чего тебя допрашивать? — вздернул Инквизитор плечики, некстати явив свету некрасивую заплату на левом плече. — И так все заранее известно, что ты скажешь. — И зачитал со вкусом: «девица Михайлина дочь Микаэлова из семьи Радзевецких, из роду Сухановых, созналась в творимом ею ведьмовстве. Означенная Михайлина признала, что летала на шабаш на Блоксберг, творила там непотребство с Сатаной, а также вредительствовала простым христианам, поскольку сама от Христа отреклась. Также ведьма созналась в приготовлении колдовских зелий, для коих собирала в полнолуние волшебные травы на кладбище, а также в разрытии дюжины могил некрещеных младенцев, из коих похитила она их головы для темного ведьмовства своего»…

Инквизитор остановился и почесал пером за ухом:

— Дальше я еще не придумал. Может, обвинить тебя и в вытапливании их жира для приготовления адской мази, что ведьмам летать на шабаш помогает?