Зря я, получается, тогда спектакль с отравлением разыгрывала. Надо же, какой упорный! А впрочем, он ли или его хозяйка? Кто же она такая, хотела бы я знать.

— Показалось, сынок, — ласково кивнула я.

Ишь ты, какой дальнозоркий!

— А то я, бывает, на расстоянии хорошо вижу, а как ближе подъеду — так все перед глазами расплывается, — посетовал тот. — А ведьма ведь почто коварная бестия! я уж думал, потравил ее, а ей — хоть бы что.

Он запнулся, глядя на чумазого рыцаря.

— Это кто? — выдавил он.

— Да вот, поймала на огороде. Репу у меня воровал, — пожаловалась я.

Ив возмущенно дернулся.

— Веду в замок, выкуп требовать.

— Так ведь это ведьмин хахаль! — Глаза Френа медленно наливались кровью.

— Окстись, голубчик! — дрожащим голосом пробормотала я. — И не хахаль он мне вовсе!

— Он и есть! — взревел наемник. — Счас я из него всю подлую душу-то и вытрясу, счас я все выведаю, где он свою кралю прячет!

— Да что ты! — возразила я. — Тот ведь русый, а этот совсем седой вон!

Френ подслеповато прищурился:

— И правда...

— Тот ведь юноша совсем, а этот — старец, — вдохнов-ленно продолжила я.

И глядя, что наемник сомневается, поспешно добавила:

— Я ведь тебе по стеснительности природной не сказала, да только сластолюбец этот престарелый соблазнить меня пытался, на честь девичью покусился, негодник! Насилу его угомонила да повязала!

Зря я это сказала. Наемник зверел на глазах.

— На бабуську покуситься? — взревел он. — Да я шас его одной левой!