— Рыдает в спальне. Выставила меня за дверь, чтобы я не мешал оплакивать ее горе.

— Понятно. С трудом скрывает злорадство. Боится выдать свою радость, — резюмировала я, вытянув руку.

Книги и бумаги, сброшенные на пол, послушно взлетели в воздух и опустились на стол ровными стопками. Рядом с ними возникла бутылка холодной минералки — лучшее средство от истерики, которое еще никогда меня не подводило. А сейчас я была близка к ней, как никогда.

Сделав несколько больших глотков живой водицы, я выдернула шпильки из волос.

Отлично. Каким-то неведомым образом поцелуй Ива снял заклятие Селены. Быть может, дело в даре, который он мне передал и который почувствовал бывшего хозяина. Быть может, в любви, которую не обманешь нелепыми переодеваниями. Кстати, об одежде. Я прикрыла глаза и почувствовала, как спала с меня тяжесть старинного платья, и мое тело обхватила легкая ткань любимого сарафана. Хорошо почувствовать себя самой собой! Где-то за дверьми раздался вскрик, и по коридору застучали шаги.

— Исчезни, — велела я Иву, мысленно отправляя его в долину откуда мы дали отпор оркам в самый первый день знакомства.

За пару часов он как раз вернется обратно. А к тому времени все уже закончится.

Распахнулась дверь, пропустила взбешенную Селену в платье, надетом задом наперед, и с волосами, сбившимися в ком, из которого в художественном беспорядке торчали шпильки. Сердиться на нее в таком виде было категорически невозможно.

— Извини, — не удержалась я от смеха. — Я не волшебник, я только учусь. Хочешь, отвернусь, пока ты переоденешься и приведешь голову в порядок?

Сестричка вспыхнула, взмахнула рукой и мгновенно исправила беспорядок в одежде и прическе. Я восхищенно цокнула языком:

— Научишь? Мне такое заклинание очень пригодится — в институт собираться по утрам.

— В институт? Так ты все помнишь?! — совсем растерялась Селена.

— Ну таблицу старославянских времен навскидку не расскажу, подробностей биографии Аристофана не припомню, а с древнегреческим у меня и вовсе туго, — покаялась я. — Языковой практики, знаешь ли, не хватает. Но в целом могу сдавать госэкзамен по филологии хоть сейчас.

Сэл смотрела на меня расширившимися от удивления глазами, как будто ей только что сообщили, что лет мне пятьсот с хвостиком, и за свою долгую жизнь я успела и в Древней Греции покуролесить, и с известным местным драматургом на пиру погулять, и в Древнюю Русь мигрировать.

Но к чести сестрички, удивлялась она недолго, а затем, недолго думая, запустила в меня тонкой, сверкающей, как клинок, молнией.

Я поймала ее рукой, и молния застыла изломанной проволокой в моих пальцах. Со смешком я вскинула руку над головой, изобразив боевой клич команчей, и запульнула молнией в опешившую Селену.