Я переглянулся с Селистеной, и мы расположились поудобнее, чтобы выслушать рассказ моей кормилицы. Сразу хочу сказать, что услышанное заставило по-другому взглянуть и на Симочку, и на белого колдуна. И как у них только наглости хватало корить меня за невинные шалости?

Начала свой рассказ Серафима просто и без затей:

— А что тут рассказывать? Просто я увела Серогора прямо со свадьбы с Сантаной, и всё.

Понадобилось некоторое время, чтобы осмыслить услышанное.

— Погоди-ка. Кто кого у кого увел? — начал я осторожно распутывать клубок сложных взаимоотношений старшего поколения.

— Я у Сантаны, — со вздохом повторила Сима.

— Со свадьбы? — подключилась к расследованию Селистена.

— Да, прямо из-за стола.

Я только присвистнул от удивления.

— Чего ты рассвистелся-то? — взвилась Сима. — Можно подумать, если бы Антип настоял на свадьбе твоей Селистены с Феликлистом, ты не отчебучил бы что-то подобное!

— Ну наверняка отчебучил, — согласился я. — Но это совсем другое дело.

— Интересно, это почему это?

— Женихов, в отличие от невест, воровать не принято, — брякнул я первое, что пришло в голову.

— Что значит — не принято? Что за дискриминация! Невест воровать можно, а женихов нет? Ну уж дудки! Даешь равноправие!

Выдержав небольшую паузу и немного успокоившись, великовозрастная хулиганка начала вспоминать:

— Ну да, увлеклась немного, но ничего поделать с собой не могла. Приехала на свадьбу лучшей подруги, увидела ее жениха, да так и обмерла. Влюбилась в него без памяти. Да и он ответил мне взаимностью, сердце не обманешь.

Тут в повествование вмешался красный как рак Серогор:

— Нас с Сантаной обручили еще детьми. Наши родители обо всём договорились, ударили по рукам, а нам оставалось только выполнить их волю. Сантана была красивая, видная девушка, так что отсутствие любви меня не сильно беспокоило. Знаете, как говорится: стерпится — слюбится. И наверняка бы стерпелось, если бы не Серафима.

— До свадьбы Серогора оставались считаные дни, мы провели их вместе и поняли, что созданы друг для друга, — мечтательным голосом поведала Серафима и вдруг резко сменила тон: — Ведь предлагала ему: давай сбежим, а он заладил словно истукан: нельзя, нельзя…

— Но ведь нельзя же, — робко молвил белый колдун.