– Малолетнего императора мы уже переправили в твой замок, милорд. Теперь растить его будешь ты, юный герцог. Это долг, который мы на тебя накладываем. Ну, счастья тебе, дитя человеческое…

Проем затянулся за исчезнувшими палагойцами. Все было кончено. Сергей оглянулся на молчаливый и опустевший замок Чехура…

Был ли он прав? Правильно ли поступил…

* * *

Он брел по опушке леса. В голове почему-то вертелись строчки из песни незабвенного Высоцкого:

И потом:

На душе было так муторно и так погано, будто он вовсе не одержал победу. Или же одержал, но подлым образом и самым что ни на есть неподобающим путем…

– Потерянный герцог! Герцог!

Крик прилетел сверху, и он не сразу обратил на него внимание. Только отгребя сапогами шагов двадцать по путающейся в ногах траве, он соизволил поднять ясны оченьки вверх.

В небесах, просвечивая теперь уже сиренево-розовым небом в контуре шестирукой (или все-таки шестиногой?) фигуры, парил мятежный дух пустынь, унесенных отсюда на такое расстояние, что Серега даже и не мог себе представить. Собственно, он даже и не пытался, поскольку мир иглистых Эрнестин находился в неизвестно каких нетях…

– Как я понимаю, за своим имуществом? – ехидно сказал Сергей. – Мавр сделал свое дело – мавр может быть свободен от дальнейшего служения. Кстати, я, как и положено верному мавру, уже позаботился о том, чтобы на Эрнестин твоих больше никто не покушался. Некому и незачем наведываться теперь за их кровью в твой мир. Вся информация об амулете Дригар уничтожена одним из моих крайне мудрых решений.

– Но ведь и тебе больше никто не угрожает! – немного деланно удивился мятежный дух пустынь в высоте. И этак величественно взмахнул распростертыми шестью конечностями.

Серега потемнел лицом:

– Да. Но почему у меня такое чувство…

– Ты не можешь обвинить меня в том, что я тебе солгал.

– Нет, – покорно согласился Сергей. – И все-таки. Знаешь, о чем я думаю? Я уже никогда не узнаю, что могло бы случиться, останься они здесь.

– Или ты, или они! – как-то очень по-земному пропел дух в вышине.

– И что самое ужасное – я никогда уже не узнаю, каким стал бы я сам, останься они здесь.

– Не рефлексируй всуе, сын мой, – строго про-возглайш бес пустынь. – Все предопределено. Все – предопределено!

– Да пошел ты! – от души пожелал Сергей.