— Ваше величество, что с вами? — голос прозвучал так резко и неожиданно, что Дормидонт едва не скончался на месте:

— Ф-фу, Кощей! Когда-нибудь ты меня сделаешь дураком!

Великий канцлер тонко улыбнулся. На языке у него так и вертелось острое словцо, но вместо этого Кощей вежливо поклонился, прижав к груди костлявую ладонь:

— Ваше величество, вас невозможно сделать дураком!

— Это почему же? — обиженно засопел Дормидонт, сразу заподозрив в словах Кощея скрытую обиду.

— Вы, ваше величество, — светоч разума! А светоч погасить нельзя. Кстати, а что вы там такое увидели? — Кощей подошел к окну и некоторое время стоял неподвижно. Потом его лицо начало сереть, затем зеленеть, в какой-то момент на этой зелени появились багровые пятна. Великий канцлер не выдержал, судорожно подтянул штаны и забегал по комнате. Дормидонт с надеждой выглянул в окно, но коварная Танька уже натягивала сарафан.

— Безобразие! — бормотал канцлер. — Как можно в такой обстановке решать государственные дела? Сегодня же… нет, немедленно прикажу эту Таньку доставить ко мне! Я лично влеплю ей выговор!

— Я тоже хочу влепить ей выговор! — зарумянился Дормидонт.

— Вам нельзя, ваше величество! — быстро ответил Кощей. — Жена цезаря должна быть выше подозрений.

— О-ох! — напрягся Дормидонт.

— Тем более сам цезарь, — закончил свою мысль Кощей и перевел дух. Затем, подхватив обмякшего Дормидонта под руку, он повел его к двери: — Эмир кумарский приглашает вас к себе на посиделки. Он покажет вам танец живота!

— Тьфу на него! — обозлился Дормидонт. — Это что, новое похабство? Да мне и на рожу-то его смотреть противно, а ты говоришь — танец живота!

— Вы меня не так поняли! — осклабился Кощей. — Танец будут исполнять лучшие рабыни бухарского варьете!

— А-а-а, значит, не эмир? — оживился Дормидонт. — Ну, это другое дело. Только бы матушка-царица не узнала, а то снова визгу будет…

Сопровождаемый великим канцлером, Дормидонт вышел за дверь. В открытое окно влетал свежий ветер. Он нес с собой запахи цветущего луга, щебет птиц, нестройный гомон большого города. И вдруг все словно бы стихло: замерли цветы, замолчали птицы. Тяжелая угловатая тень надвинулась на окно. Через секунду в комнате стояло странное существо в монашеском балахоне с надвинутым на лицо капюшоном. Оглядевшись, незнакомец увидел лежащую на полу корону. Рядом валялся царский жезл. Незнакомец издал какой-то странный горловой звук и бережно поднял с пола символы государственной власти.

— Дормидонтушка, ты где, у себя, что ли? — послышался за дверью женский голос. — Ку-ку! Что ты делаешь, солнышко?